Ученики на Учителя.com


Конспект урока "Фронтовая поэзия: темы, идеи, образы"

Конспект урока, проводимого
с использованием ЭОР
Тема урока:
«Фронтовая поэзия: темы, идеи, образы»
Автор: учитель русского языка и литературы
школы №468
Выборгского района г. Санкт-Петербурга
Сальниковой Н.А.
Тема урока:
Фронтовая поэзия: темы, идеи, образы
Цель урока: представить тенденцию развития фронтовой поэзии, определить
ключевые темы в творчестве поэтов-фронтовиков и трактовки этих тем.
Задачи урока:
Образовательные: рассмотреть стихотворения разные жанров, указать черты
агитационной поэзии и те изменения, которые произошли в балладном жанре;
рассмотреть, как изменяется звучание и трактовки традиционных тем русской лирики.
Развивающие: развить умения и навыки чтения стихотворений и сопоставительного
анализа, умение определять и формулировать лирическую мысль автора, а также
развитие навыков конспектирования.
Воспитывающие: тема урока имеет воспитательное значение, изучение творчества
фронтовых поэтов помогает сформировать гражданскую поэзию учащихся,
патриотический взгляд на историю своей страны.
Технология: развивающее обучение.
Технологическая карта урока
Этапы урока
Метод
Время
1. Организационный
момент
1 мин.
2. Слово учителя
Элементы лекции
3 мин.
3. Комментированное
чтение и анализ
стихотворений
Беседа
35 мин.
4. Рефлексия
Подведение итогов,
формулировка выводов
2 мин.
5. Комментарий к
домашнему заданию
Подготовить
сообщение о жизни и
творчестве одного из
фронтовых поэтов
2 мин.
Ход урока
Слово учителя
О жизни и творчестве поэтов-фронтовиков
написано немало книг, но, к сожалению, не
создано пока глубокого, серьезного
исследования фронтовой поэзии, посвященной
теме Великой Отечественной войны (ВОВ). А
ведь литература ВОВ началась со стихов, они
стали самой первой реакцией на великие и
трагические события.
Фронтовая поэзия претерпела очень интересное развитие, она открыла новые темы, а
известные традиционные темы обрели в творчестве поэтов-фронтовиков новое звучание.
Совершенно очевидно, что разговор о военной поэзии не может быть ограничен
хронлогическими рамками 1941-1945 годов, ведь тема войны определила все творчество
поэтов-фронтовиков и многих поэтов
60-х -70- годов (в частности В.
Высоцкого).
Итак, какие же были этапы развития
фронтовой поэзии?
I этап - агитационная поэзия.
Действительно, это самый
популярный поэтический жанр в первые
дни и месяцы войны.
Читают учащиеся стихотворение
К. Симонова «Убей его!»
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыв;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы.
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;
Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчел
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем жоме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…
Если мать тебе дорога –
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель…
Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевёртывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал…
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока.
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Ты не смел, - так не любил,-
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…
Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,-
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,-
Это брат и сосед твой мстят
Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоём ходил,
Ту, что долго поцеловать
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят,
раз фашиста убил твой брат,-
Это он, а не ты солдат.
Так бей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,-
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, в его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
Вопросы учителя
1. Как развивалась лирическая мысль стихотворения?
2. В чем особенности композиции?
3. Какие ключевые слова использует автор?
4. Как представлен враг?
(Ответы учащихся)
Слово учителя
Сделаем вывод. Действительно, агитационной поэзии свойственны плакатность,
четкая идеологическая установка, лозунговость. Враг чаще всего обезличен и должен
вызывать только одно чувство – ненависть.
Агитационная поэзия выполнила свою задачу, и вот в конце 1941 года, в начале 42-
ого в творчестве поэтов-фронтовиков появляются баллады.
II этап – баллады.
Что мы знаем об этом поэтическом жанре?
Ответы учащихся (учащиеся указывают на то, что в основу баллад часто положены
исторические факты, что сам жанр предполагает эпичность звучания.)
Читают учащиеся (К. Симонов «Сын артиллериста») приложение №1
Слово учителя об истории создании баллады.
Вопрос учителя
Определим «время и пространство» лирического сюжета?
Что свойственно балладному повествованию?
Ответы учащихся записываются в виде вывода
Правда факта,
публицистичность и
одновременно психологизм,
историческая и
пространственная широта.
Слово учителя
III этап с середины 1942
года начинается бурное
развитие лирических жанров
К каким лирическим темам
обращается фронтовая поэзия?
Ответы учащихся
основываются на прочитанных
дома стихотворениях и
определяются главные темы
фронтовой поэзии:
- философская лирика – тема жизни и смерти,
- тема любви,
- тема поколения,
- тема жестокой правды войны,
- тема всенародного подвига и всенародного мученичества,
- осмысление итогов войны.
Слово учителя
Обратимся к первой теме.
Читают учащиеся (М. Дудин «Соловьи»)
О мертвых мы поговорим потом.
Смерть на войне обычна и сурова.
И все-таки мы воздух ловим ртом
При гибели товарищей. Ни слова
Не говорим. Не поднимая глаз,
В сырой земле выкапываем яму.
Мир груб и прост. Сердца сгорели. В нас
Остался только пепел, да упрямо
Обветренные скулы сведены.
Триста пятидесятый день войны.
Еще рассвет по листьям не дрожал,
И для острастки били пулеметы…
Вот это место. Здесь он умирал –
Товарищ мой из пулеметной роты.
Тут бесполезно было звать врачей,
Не дотянул бы он и до рассвета.
Он не нуждался в помощи ничей.
Он умирал. И, понимая это,
Смотрел на нас и молча ждал конца,
И как то улыбался неумело.
Загар сначала отошел с лица,
Потом оно, темнея, каменело.
Ну, стой и жди. Застынь. Оцепеней
Запри все чувства сразу на защелку.
Вот ту и появился соловей,
Несмело и томительно защелкал.
Потом сильней, входя в горячий пыл,
Как будто сразу вырвавшись из плена,
Как будто сразу обо всем забыл,
Высвистывая тонкие колена.
Мир раскрывался. Набухал росой.
Как будто бы еще едва означась,
Здесь рядом с нами возникал другой
В каком-то новом сочетанье качеств.
Как время, по траншеям тек песок.
К воде тянулись корни у обрыва,
Нелепа смерть. Она глупа. Тем боле
Когда он, руки разбросав свои,
Сказал: «Ребята, напишите Поле –
У нас сегодня пели соловьи».
И сразу канул в омут тишины
Триста пятидесятый день войны.
Он не дожил, не долюбил, не допил,
Не доучился, книг не дочитал.
Я был с ним рядом. Я в одном окопе,
Как он о Поле, о тебе мечтал.
И, может быть, в песке, в размытой глине,
Захлебываясь в собственной крови,
Скажу: «ребята, дайте знать Ирине –
У нас сегодня пели соловьи.
И ландыш, приподнявшись на носок,
Заглядывал в воронку от разрыва.
Еще минута – задымит сирень
Клубами фиолетового дыма.
Она пришла обескуражить день.
Она везде. Она непроходима.
Еще мгновенье – перекосит рот
От сердце раздирающего крика.
Но успокойся, посмотри: цветет,
Цветет на минном поле земляника!
Лесная яблонь осыпает цвет,
Пропитан воздух ландышем и мятой…
А соловей свистит. Ему в ответ
Еще – второй, ещё – четвертый, пятый.
Звенят стрижи. Малиновки поют.
И где-то возле, где-то рядом, рядом
Раскидан настороженный уют
Тяжелым громыхающим снарядом.
А мир гремит на сотни верст окрест,
Как будто смерти не бывало места,
Шумит неумолкающий оркестр,
И нет преград для этого оркестра.
Весь этот лес листом и корнем каждым,
Ни капли не сочувствуя беде,
С невероятной, яростною жаждой
Тянулся к солнцу, к жизни и к воде.
Да, это жизнь. Ее живые звенья,
Ее крутой, бурлящий водоем.
Мы, кажется, забыли на мгновенье
О друге умирающем своем.
Горячий луч последнего рассвета
Едва коснулся острого лица.
Он умирал. И, понимая это,
Смотрел на нас и молча ждал конца.
И полетит письмо из этих мест
Туда, в Москву, на Зубовский проезд.
Пусть даже так. Потом просохнут слезы,
И не со мной, так с кем-нибудь вдвоем
У той поджигородовской березы
Ты всмотришься в зеленый водоем.
Пусть даже так. Потом родятся дети
Для подвигов, для песен, для любви.
Пусть их разбудят рано на рассвете
Томительные наши соловьи.
Пусть им навстречу солнце зноем брызнет
И облака потянутся гуртом.
Я славлю смерть во имя нашей жизни.
О мертвых мы поговорим потом
Читают учащиеся (Ольга
Берггольц «Третья зона, дачный
полустанок…»)Третья зона, дачный
полустанок,
У перрона – тихая сосна.
Дым, туман, струна звенит в тумане,
невидимкою звенит струна.
Здесь шумел когда-то детский лагерь
на веселых ситцевых полях…
Всю в ромашках, в пионерских флагах,
Как тебя любила я, земля!
Это фронт сегодня. Сотня метров
До того, кто смерть готовит мне.
Но сегодня – тихо. Даже ветра
Нет совсем. Легко звучать струне.
И звенит, звенит струна в тумане…
Светлая, невидимая, пой!
Как ты плачешь, радуешься, манишь,
Кто тебе поведал, что со мной?
Мне сегодня радостно до боли,
Я сама не знаю – отчего.
Дышит сердце небывалой волей,
Силою расцвета своего.
Знаю, смерти нет: не подкрадется,
Не задушит медленно она,-
Просто жизнь сверкнет и оборвется,
Точно песней полная струна.
…Как сегодня тихо здесь, на фронте.
Вот среди развалин, над трубой,
Узкий месяц встал на горизонте,
Деревенский месяц молодой.
И звенит, звенит струна в тумане,
О великой радости моля…
Всю в крови,
В тяжелых, рваных ранах,
Я люблю, люблю тебя, земля!
Вопросы учителя
Как звучит тема войны и жизни в этих стихах?
Ответы учащихся
Слово учителя
Действительно, смерть на войне неизбежна, она становится страшной
необходимостью, но она не в состоянии уничтожить жизнь. Для лирических героев этих
стихотворений, очевидно, что гибель
человека – эта трагедия, но
физическая гибель не означает гибели
духовной: герои стихотворений
способны видеть красоту мира,
восхищаться ей. А это значит, что
жизнь торжествует над смертью.
Еще к одной теме традиционной
для русской литературы, обращается
фронтовая поэзия – это тема право на
убийство.
Мы знаем, что в литературе XIX
века утверждалась идея о том, что
человеческая жизнь неприкосновенна.
Но как быть в ситуации войны? Войны
освободительной, священной?
Ученик читает стихотворение М. Светлова «Итальянец»
Михаил Светлов «Итальянец»
Черный крест на груди итальянца,
Ни резьба, ни узора, ни глянца,-
Небогатым семейством хранимый
И единственным сыном носимый…
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!
Но ведь я не пришел с пистолетом
Отнимать итальянское лето,
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля!
Здесь я выстрелил! Здесь, где родился,
Где собой и друзьями гордился,
Где былины о наших народах
Никогда не звучат в переводах.
Разве среднего Дона излучина
Иностранным ученым изучена?
Нашу землю – Россию, Расею –
Разве ты распахал и засеял?
Нет! Тебя привезли в эшелоне
Для захвата далеких колоний,
Чтобы крест из ларца из фамильного
Вырастал до размеров могильного…
Я не дам свою родину вывезти
За простор чужеземных морей!
Я стреляю – и нет справедливости
Справедливее пули моей!
Никогда ты здесь не жил и не был!..
Но разбросано в снежных полях
Итальянское синее небо,
Застекленное мертвых глазах…
Можем ли мы утверждать, что враг в этом стихотворении обезличен, что он вызывает
ненависть?
Ответы учащихся (нет)
Слово учителя
Гибель солдата вражеской армии, молодого итальянца, воспринимается как трагедия,
но герой стихотворения не может поступать иначе: враг должен быть убит. Как приговор
звучит предпоследняя строфа:
Я не дам свою родину вывезти…
Обратимся к любовной лирике.
Учащиеся читают стихотворение из поэтического цикла К. Симонова « С тобой и
без тебя…».
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желты е дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: - Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, -
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
К. Симонов был одним из любимейших, признанных авторов. В чем же секрет его
необыкновенной популярности? Вероятно в том, что как звучат в стихах Симонова
традиционная тема русской лирике – тема любви. Автор сумел рассказать о своих
чувствах так, что они стали фактом общественного переживания, но, с другой стороны, и
гражданские чувства в стихах поэта стали фактом личного переживания.
Учащиеся читают стихотворение Симонов К. «Ты помнишь, Алеша, дороги
смоленщины» (Приложение №2)
Учитель дает краткий комментарий.
Слово учителя
По-особому звучит тема поколений в
военной лирике.
Учащиеся читают стихотворения
Майорова А. «Мы», Межирова А.
«Воспоминание о пехоте», Орлова С. «
Его зарыли в шар земной…»
(Приложение №3)
Вопросы учителя
Каким же представляется образ
солдата в этих стихах?
Чем поражает этот образ?
Ответы учащихся, подтвержденные примерами из текста.
Слово учителя
Образ солдата поражает своей
масштабностью, грандиозностью. И
поколение фронтовиков представлено
как поколение неких мифологических
героев, задача которых не просто
выиграть сражение, а одержать победу
над злом, тьмою. Это герои, спасающие
Землю, воюющие на стороне Добра,
света, (подобную эсхатологическую
традицию, а изображении войны мы
встретим потом у Высоцкого В.)
Тема «изнанки войны, ее жестокой
правды также представлена во
фронтовой поэзии.
Комментированное чтение стихотворения А. Межирова «мы под Колпиным скопом
стоим…» (приложение№4).
Слово учителя
Еще одна, очень тяжелая тема – тема
всенародного мученичества, тема итогов
войны, тема всенародной трагедии.
Учащиеся читают стихотворение А.
Твардовского !Я убит подо Ржевом…»,
слушают песню на слова Исаковского М.
«Враги сожгли родную хата…» (Приложение
№5).
Слово учителя В стихотворении А.
Твардовского появляется очень важный
мотив. Что это за мотив?
Ответ учащихся: Мотив памяти.
Слово учителя Именно всенародная
память и сердечная память каждого человека
должны стать вечным памятником тысячам
безымянных героев.
Мотив памяти определяет звучание
военной темы в поэзии 60-х – 70-х годов.
Домашнее задание
Подготовить сообщение о жизни и творчестве одного из фронтовых поэтов.
СИМОНОВ К.М.
ПРИЛОЖЕНИЕ№1
СЫН АРТИЛЛЕРИСТА
Был у майора Деева
Товарищ — майор Петров,
Дружили еще с гражданской,
Еще с двадцатых годов.
Вместе рубали белых
Шашками на скаку,
Вместе потом служили
В артиллерийском полку.
А у майора Петрова
Был Ленька, любимый сын,
Без матери, при казарме,
Рос мальчишка один.
И если Петров в отъезде,—
Бывало, вместо отца
Друг его оставался
Для этого сорванца.
Вызовет Деев Леньку:
— А ну, поедем гулять:
Сыну артиллериста
Пора к коню привыкать!—
С Ленькой вдвоем поедет
В рысь, а потом в карьер.
Бывало, Ленька спасует,
Взять не сможет барьер,
Свалится и захнычет.
— Понятно, еще малец!—
Деев его поднимет,
Словно второй отец.
Подсадит снова на лошадь:
— Учись, брат, барьеры брать!
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!—
Такая уж поговорка
У майора была.
Прошло еще два-три года,
И в стороны унесло
Деева и Петрова
Военное ремесло.
Уехал Деев на Север
И даже адрес забыл.
Увидеться — это б здорово!
А писем он не любил.
Но оттого, должно быть,
Что сам уж детей не ждал,
О Леньке с какой-то грустью
Часто он вспоминал.
Десять лет пролетело.
Кончилась тишина,
Громом загрохотала
Над родиною война.
Деев дрался на Севере;
В полярной глуши своей
Иногда по газетам
Искал имена друзей.
Однажды нашел Петрова:
«Значит, жив и здоров!»
В газете его хвалили,
На Юге дрался Петров.
Потом, приехавши с Юга,
Кто-то сказал ему,
Что Петров, Николай Егорыч,
Геройски погиб в Крыму.
Деев вынул газету,
Спросил: «Какого числа?»—
И с грустью понял, что почта
Сюда слишком долго шла...
А вскоре в один из пасмурных
Северных вечеров
К Дееву в полк назначен
Был лейтенант Петров.
Деев сидел над картой
При двух чадящих свечах.
Вошел высокий военный,
Косая сажень в плечах.
В первые две минуты
Майор его не узнал.
Лишь басок лейтенанта
О чем-то напоминал.
— А ну, повернитесь к свету,—
И свечку к нему поднес.
Все те же детские губы,
Тот же курносый нос.
А что усы — так ведь это
Сбрить!— и весь разговор.
— Ленька?— Так точно,
Ленька,
Он самый, товарищ майор!
— Значит, окончил школу,
Будем вместе служить.
Жаль, до такого счастья
Отцу не пришлось дожить.—
У Леньки в глазах блеснула
Непрошеная слеза.
Он, скрипнув зубами, молча
Отер рукавом глаза.
И снова пришлось майору,
Как в детстве, ему сказать:
— Держись, мой мальчик: на
свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!—
Такая уж поговорка
У майора была.
А через две недели
Шел в скалах тяжелый бой,
Чтоб выручить всех, обязан
Кто-то рискнуть собой.
Майор к себе вызвал Леньку,
Взглянул на него в упор.
— По вашему приказанью
Явился, товарищ майор.
— Ну что ж, хорошо, что
явился.
Оставь документы мне.
Пойдешь один, без радиста,
Рация на спине.
И через фронт, по скалам,
Ночью в немецкий тыл
Пройдешь по такой тропинке,
Где никто не ходил.
Будешь оттуда по радио
Вести огонь батарей.
Ясно?— Так точно, ясно.
— Ну, так иди скорей.
Нет, погоди немножко.—
Майор на секунду встал,
Как в детстве, двумя руками
Леньку к себе прижал:—
Идешь на такое дело,
Что трудно прийти назад.
Как командир, тебя я
Туда посылать не рад.
Но как отец... Ответь мне:
Отец я тебе иль нет?
— Отец,— сказал ему Ленька
И обнял его в ответ.
— Так вот, как отец, раз вышло
На жизнь и смерть воевать,
Отцовский мой долг и право
Сыном своим рисковать,
Раньше других я должен
Сына вперед посылать.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!—
Такая уж поговорка
У майора была.
— Понял меня?— Все понял.
Разрешите идти?— Иди!—
Майор остался в землянке,
Снаряды рвались впереди.
Где-то гремело и ухало.
Майор следил по часам.
В сто раз ему было б легче,
Если бы шел он сам.
Двенадцать... Сейчас, наверно,
Прошел он через посты.
Час... Сейчас он добрался
К подножию высоты.
Два... Он теперь, должно быть,
Ползет на самый хребет.
Три... Поскорей бы, чтобы
Его не застал рассвет.
Деев вышел на воздух —
Как ярко светит луна,
Не могла подождать до завтра,
Проклята будь она!
Всю ночь, шагая как маятник,
Глаз майор не смыкал,
Пока по радио утром
Донесся первый сигнал:
— Все в порядке, добрался.
Немцы левей меня,
Координаты три, десять,
Скорей давайте огня!—
Орудия зарядили,
Майор рассчитал все сам,
И с ревом первые залпы
Ударили по горам.
И снова сигнал по радио:
— Немцы правей меня,
Координаты пять, десять,
Скорее еще огня!
Летели земля и скалы,
Столбом поднимался дым,
Казалось, теперь оттуда
Никто не уйдет живым.
Третий сигнал по радио:
— Немцы вокруг меня,
Бейте четыре, десять,
Не жалейте огня!
Майор побледнел, услышав:
Четыре, десять — как раз
То место, где его Ленька
Должен сидеть сейчас.
Но, не подавши виду,
Забыв, что он был отцом,
Майор продолжал командовать
Со спокойным лицом:
«Огонь!»— летели снаряды.
«Огонь!»— заряжай скорей!
По квадрату четыре, десять
Било шесть батарей.
Радио час молчало,
Потом донесся сигнал:
— Молчал: оглушило взрывом.
Бейте, как я сказал.
Я верю, свои снаряды
Не могут тронуть меня.
Немцы бегут, нажмите,
Дайте море огня!
И на командном пункте,
Приняв последний сигнал,
Майор в оглохшее радио,
Не выдержав, закричал:
— Ты слышишь меня, я верю:
Смертью таких не взять.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Никто нас в жизни не может
Вышибить из седла!—
Такая уж поговорка
У майора была.
В атаку пошла пехота —
К полудню была чиста
От убегавших немцев
Скалистая высота.
Всюду валялись трупы,
Раненый, но живой
Был найден в ущелье Ленька
С обвязанной головой.
Когда размотали повязку,
Что наспех он завязал,
Майор поглядел на Леньку
И вдруг его не узнал:
Был он как будто прежний,
Спокойный и молодой,
Все те же глаза мальчишки,
Но только... совсем седой.
Он обнял майора, прежде
Чем в госпиталь уезжать:
— Держись, отец: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла!—
Такая уж поговорка
Теперь у Леньки была...
Вот какая история
Про славные эти дела
На полуострове Среднем
Рассказана мне была.
А вверху, над горами,
Все так же плыла луна,
Близко грохали взрывы,
Продолжалась война.
Трещал телефон, и, волнуясь,
Командир по землянке ходил,
И кто-то так же, как Ленька,
Шел к немцам сегодня в тыл.
Константин Симонов Приложение №2
«Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…»
Ты помнишь, Алеша, дороги
Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые
женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к
груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали:- Господь
вас спаси!-
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой
Руси.
Слезами измеренный чаще, чем
верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь
из глаз:
Деревни, деревни, деревни с
погостами,
Как будто на них вся Россия
сошлась,
Как будто за каждою русской
околицей,
Крестом своих рук ограждая
живых,
Всем миром сойдясь, наши
прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки
Родина -
Не дом городской, где я
празднично жил,
А эти проселки, что дедами
пройдены,
С простыми крестами их русских
могил.
Не знаю, как ты, а меня с
деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею
женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под
Борисовом,
По мертвому плачущий девичий
крик,
Седая старуха в салопчике
плисовом,
Весь в белом, как на смерть
одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить
могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим
чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:-
Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!»- говорили
нам пажити.
«Мы вас подождем!»- говорили
леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне
кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только
пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали
товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще
милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь
уже вся,
Я все-таки горд был за самую
милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне
завещано,
Что русская мать нас на свет
родила,
Что, в бой провожая нас, русская
женщина
По-русски три раза меня обняла.
Николай Майоров Приложение №3
Мы
Есть в голосе моём звучание
металла.
Я в жизнь вошёл тяжёлым и
прямым.
Не всё умрёт. Не всё войдёт в
каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном
хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными
ртами
И мужество, как знамя, пронесли.
Мы жгли костры и вспять пускали
реки.
Нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
Железом обозначены следы –
Так в нас запали прошлого
приметы.
А как любили мы – спросите жён!
Пройдут века, и вам солгут
портреты,
Где нашей жизни ход изображён.
Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых
ваяньях,
В столбцах газет, в набросках на
холсте.
Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лишь в
пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников.
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру. Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не
спеша.
И шли вперёд, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что не
ставя
(Ремень сползал с покатого плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень твёрд, уступы
каменисты,
Почти со всех сторон окружены,
Глядели вверх – и небо было чисто,
Как светлый лоб оставленной
жены.
Так я пишу. Пусть неточны слова,
И слог тяжёл, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва.
Нам жажда зноем выпрямила губы.
Мир, как окно, для воздуха
распахнут
Он нами пройден, пройден до
конца,
И хорошо, что руки наши пахнут
Угрюмой песней верного свинца.
И как бы ни давили память годы,
Нас не забудут потому вовек,
Что, всей планете делая погоду,
Мы в плоть одели слово
«Человек»!
Межиров А.
ВОСПОМИНАНИЕ О ПЕХОТЕ
Пули, которые посланы мной,
не возвращаются из полета,
Очереди пулемета
режут под корень траву.
Я сплю,
положив голову
на синявинские болота,
А ноги мои упираются
в Ладогу и в Неву.
Я подымаю веки,
лежу усталый и заспанный,
Слежу за костром неярким,
ловлю исчезающий зной.
И, когда я
поворачиваюсь
с правого бока на спину,
Синявинские болота
хлюпают подо мной.
А когда я встаю
и делаю шаг в атаку,-
Ветер боя летит
и свистит у меня в ушах,
И пятится фронт,
и катится гром к рейхстагу,
Когда я делаю
свой
второй
шаг.
И белый флаг
вывешивают
вражеские гарнизоны,
Складывают оружье,
в сторону отходя.
И на мое плечо
на погон полевой, зеленый
Падают первые капли,
майские капли дождя.
А я все дальше иду,
минуя снарядов разрывы,
Перешагиваю моря
и форсирую реки вброд.
Я на привале в Пильзене
пену сдуваю с пива.
Я пепел с цигарки стряхиваю
у Бранденбургских ворот.
А весна между тем крепчает,
и хрипнут походные рации,
И, по фронтовым дорогам
денно и нощно пыля,
Я требую у противника
безоговорочной
капитуляции,
Чтобы его знамена
бросить к ногам Кремля.
Но, засыпая в полночь,
я вдруг вспоминаю что-то,
Смежив тяжелые веки,
вижу, как наяву,
Я сплю,
положив под голову
синявинские болота,
А ноги мои упираются
в Ладогу и в Неву.
Приложение №4
С. Орлов
Его зарыли в шар Земной
Его зарыли в шар земной,
А был он лишь солдат,
Всего, друзья, солдат простой,
Без званий и наград.
Ему как мавзолей земля-
На миллион веков,
И млечные пути пылят
Вокруг него с боков.
На рыжих скатах тучи спят,
Метелицы метут,
Грома тяжёлые гремят,
Ветра разбег берут.
Давным-давно окончен бой…
Руками всех друзей
Положен парень в шар земной,
Как будто в мавзолей…
Межиров А.
«Мы под Колпином скопом
стоим»
Мы под Колпином скопом стоим,
Артиллерия бьет по своим.
Это наша разведка, наверно,
Ориентир указала неверно.
Недолет. Перелет. Недолет.
По своим артиллерия бьет.
Мы недаром присягу давали.
За собою мосты подрывали,-
Из окопов никто не уйдет.
Недолет. Перелет. Недолет.
Мы под Колпиным скопом лежим
И дрожим, прокопченные дымом.
Надо все-таки бить по чужим,
А она - по своим, по родимым.
Нас комбаты утешить хотят,
Нас, десантников, армия любит...
По своим артиллерия лупит,-
Лес не рубят, а щепки летят.
Скачать материал

Литература - еще материалы к урокам: