Технологическая карта уроков "Великая Отечественная война в литературе" 11 класс скачать

Технологическая карта

уроков

с использованием

информационных

технологий.

Педагог - Удинцева Л.Н.

Предмет – литература

Класс – 11-ый

Уроки 98-99 в курсе «Литература в 11 классе».

Уроки 1-2 в теме «Великая Отечественная война в литературе».

Тема урока: Поэзия войны («Пусть память верную хранят и наших внуков внуки»)

Тип урока – изучение нового материала.

Вид урока – семинар

Цели урока: 1. Ознакомление с творчеством поэтов-фронтовиков, идейной

направленностью литературы периода Великой Отечественной войны.

2.Патриотическое воспитание учащихся.

Задачи урока: 1. Представить учащимся, что из всех типов литературы именно поэзия

как самый эмоциональный тип первой отозвалась на события военных лет.

2.Определить, какую роль играла поэзия в те страшные годы.

3. Помочь выпускникам проникнуться святым чувством памяти и долга, при чтении

стихи поэтов-фронтовиков, при знакомстве с их судьбами.

Оборудование урока: мультимедийный центр и экран, презентация.

Ход урока.

I. Организационный момент. (2 мин.)

1. Объявление темы и цели урока.

2. Оформление заголовков в тетради (по ходу урока учащиеся должны будут вести краткие записи с

указанием основных фактов биографии поэтов, темы их стихов)

II. Выступление учащихся по группам, сформированным ранее.

1. Вступление (1 группа учащихся)

Чтец 1-ый: Я зарастаю памятью,

Как лесом зарастает пустошь.

И птицы-память по утрам поют,

И ветер-память по ночам гудит,

Деревья-память целый день лепечут.

Но в памяти моей такая скрыта мощь,

Что возвращает образы и множит...

Шумит, не умолкая, память-дождь,

И память-снег летит и пасть не может.

(Д.Самойлов. «Я зарастаю памятью...» )

У ч и т е л ь . Как хорошо, что человек наделен памятью.

С чего начинается память —

с берез?

С речного песочка?

С дождя на дороге? А если — с убийства!

А если–– со слез!

А если –– с воздушной

тревоги!

А если с визжащей пилы в облаках,

Со взрослых в пыли распростертых!

А если с недетского знанья –

Как

живое становится мертвым!

И в пять,

и в пятнадцать,

и в двадцать пять лет

войной начинается память.

Ч т е ц 2 -о й : Течет река времени. Минуло уже более полувека с того незабываемого и страшного дня,

когда настежь распахнулись огромные, от Баренцева до Черного моря, двери войны. Много воды унесла река

времени с тех пор. Заросли шрамы окопов, исчезли пепелища сожженных городов, выросли новые поколения.

Но в памяти человеческой 22 июня 1941 года осталось не просто как роковая дата, но и как рубеж, начало отсчета

долгих 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны нашего народа.

Чтец 3-ий.

Самый светлый,

самый летний день в году,

самый длинный день Земли —

двадцать второго.

Спали дети,

зрели яблоки в саду.

Вспоминаем,

вспоминаем это снова.

Вспоминаем эту ночь и в этот час

взрыв,

что солнце погасил в кромешном гуле,

сквозь повязки неумелые сочась,

кровь народа заалела в том июне.

Шаг за шагом вспоминаем,

день за днем,

взрыв за взрывом,

смерть за смертью,

боль за болью,

год за годом, опаленные огнем,

год за годом, истекающие кровью.

(МЛуконин. «Напоминание»)

Чтец 1-ый: ( Ученик читает наизусть стихотворение С.Щипачева «22 июня 1941 года» (1943).

Казалось, было холодно цветам,

И от росы они слегка поблекли.

Зарю, что шла по травам и кустам,

Обшарили немецкие бинокли.

Цветок, в росинках весь, к цветку приник.

И пограничник протянул к ним руки.

А немцы, кончив кофе пить, в тот миг

Садились в танки, закрывали люки.

Такою все дышало тишиной,

Что вся земля еще спала, казалось,

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось!

Чтец 2-ой: 22 июня 1941 года... Война! Позже А.Т.Твардовский напишет свои знаменитые строки:

Война — жесточе нету слова,

Война — печальней нету слова ,

Война — святее нету слова

В тоске и славе этих лет.

В первый же день войны писатели и поэты Москвы собрались на митинг. Выступили А.Фадеев,

В.Лебедев-Кумач, А.Жаров. Фадеев заявил: «Писатели Советской страны знают свое место в этой

решительной схватке. Многие из нас будут сражаться с оружием в руках, многие будут сражаться

пером».

Чтец 1-ий: Более тысячи писателей и поэтов ушли на фронт (свыше четырехсот не вернулись назад).

Поэзия надела военную шинель с первых дней войны. Уже на третий день по всей стране, как призыв,

зазвучала песня на стихи Лебедева-Кумача «Священная война».

(Слушаем песню в грамзаписи.)

Чтец 2-ый: Поэт Алексей Сурков писал: «Пожалуй, никогда за время существования советской поэзии

не было написано столько лирических стихов».

Учитель: Как вы думаете, почему? (Выслушать ответы 2-3 учащихся) Запишем в тетради: поэзия

сразу выразила всю гамму чувств, которые переживали люди, их мироощущение, боль, горе, тревогу,

надежду в этот час испытаний. Она поддерживала, помогала, вдохновляла. И именно поэзия отражала

необыкновенную душу нашего человека. Поэты прославляли ратные дела соотечественников,

поднимали боевой дух солдат, звали на бой с фашистами.

Наверно, каждому приходилось слышать фразу: «Есть о войне хорошие книги, но правда еще не вся»,

И речь, мне кажется, идет не о какой-то личной, только тебе известной правде о сражении, полководце,

событии, без которой никакой полной правды быть не может, — речь идет о правде общей, единой, самой

главной — о правде народной.

Представляется очень важным, что талант ищет эту правду не в широком эпическом охвате многих лиц,

событий, лет, не в глобальных философских обобщениях, а в конкретностях жизни, в ее реальных прояв-

лениях. Словно писатель убеждает себя: ничего из того, что легло на весы добра и зла, не упущено, не забыто:

Чтец 1-ой: «Я не знал тогда и не мог знать, что из всего нашего класса, из тех ребят, что пошли на фронт,

мне единственному суждено живым вернуться с войны» — это напишет Г.Бакланов.

«Я глянул на убитого в стереотрубу. Свежая кровь блестит на солнце, и на нее уже липнут мухи, роятся над

ним. Здесь, на плацдарме, великое множество мух» — это тоже он.

«У меня до сих пор стоит в ушах крик ребенка, который летит в колодец. Слышали ли вы когда-нибудь этот

крик? Вы не смогли бы его слышать, вы не смогли бы его выдержать. Ребенок летит и кричит, кричит как

откуда-то из-под земли, с того света» — это напишет С.Алексиевич, и словно в ответ ей, этому крику,

навсегда вошедшему в душу, раздастся другой, из сарая, который уже обложен соломой, облит бензином:

«Мамочка, милая, просись и ты, жечь нас будут, вочки наши будут выскоквать!» — это А.Адамович. И

реквиемом по своему поколению прозвучат строки поэта-фронтовика:

Снег минами изрыт вокруг

И почернел от пыли минной.

Разрыв — и умирает друг,

И смерть опять проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед,

За мной одним идет охота.

Будь проклят сорок первый год.

И вмерзшая в снега пехота.

2. Представление поэтов-фронтовиков (на экране портреты поэтов, репродукции картин,

рисунки).

а)2 группа учащихся:

1 чтец: Один из наиболее ярких поэтов этой поры — Константин Симонов.

Симонов родился в 1915 году в Петрограде. Первые его стихи появились в 1931 году, а через два

года он поступил учиться в Вечерний рабочий литературный университет. Закончив его, Симонов

поступил учиться в аспирантуру, а в 1939 году уехал военным корреспондентом в Монголию, на

Халкин-Гол, уехал, прервав учебу в аспирантуре, куда больше не вернулся. Когда началась война,

Симонову было 26 лет, но он уже был известным военным корреспондентом и признанным поэтом.

Начало войны потрясло Симонова и наложило отпечаток на все его последующее творчество. Он сразу

же отправился на фронт и в течение всей войны работал в качестве корреспондента газеты «Красная

звезда». Ради нескольких строчек в газете Симонов переезжал с фронта на фронт, от Черного до

Баренцева моря. Все опубликованное в годы войны в газетах составило позже четыре книги: «От

Черного до Баренцева моря», книги «Югославская тетрадь», «Письма из Чехословакии». В годы войны

Симоновым написаны пьесы «Русские люди», «Жди меня», «Так и будет», повесть «Дни и ночи» и две

книги стихов — «С тобой и без тебя» и «Война». О войне Константин Михайлович писал всю свою

жизнь. Он видел ее собственными глазами, бывал в окопах вместе с солдатами, дружил с офицерами,

очень хорошо знал людей, которые командовали полками и дивизиями, разрабатывали военные

операции. В послевоенные годы поэт продолжал много писать, работать. В 50-е годы появилась его

трилогия «Живые и мертвые», в которой он рассказывает о трагических военных событиях.

Умер Симонов 28 августа 1979 года. Перед смертью он попросил исполнить его последнюю волю.

Он хотел навсегда остаться с теми, кто погиб в первые дни войны, поэтому его прах был развеян на

поле неподалеку от Бобруйска.

Наиболее ярким и сильным является стихотворение Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги

Смоленщины» (1941). По признаниям участников войны, оно было самым первым поэтическим

произведением, которое глубоко затронуло души воинов. Это стихотворение поэт посвятил своему

старшему товарищу Алексею Суркову.

2 чтец: Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали:— Господь вас спаси!

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,

По мертвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьем,

Ты помнишь, старуха сказала:—Родимые,

Покуда идите, мы вас подождем.

«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.

«Мы вас подождем!» — говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирают товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

Учитель: Почему это стихотворение так волновало читателей? Какие чувства солдат передал автор?

Как выразил он свое отношение к Родине? (Запишем: это стихотворение никого не может оставить

равнодушным: в нем с огромной поэтической силой поэт передал горечь, боль, отчаяние воинов,

вынужденных отступать, в нем звучит любовь и гордость автора за свою страну. И «усталые

женщины», и «деревни с погостами» (выясняем значение этого слова), и «изба под Борисовом» — все

это для Симонова его Родина, его земля, пусть «горькая», но «самая милая», за которую и жизнь

отдать в бою не жалко.)

3 чтец: РОДИНА

Касаясь трех великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната

Уже занесена в твоей руке,

И в краткий миг припомнить разом надо

Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину — такую,

Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,

Далекую дорогу за леском,

Речонку со скрипучим перевозом,

Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы.

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть... Но эти три березы

При жизни никому нельзя отдать. 1941

4 чтец: Большой популярностью пользовалось у бойцов стихотворение К.Симонова «Жди меня».

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра -

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души...

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: — Повезло.—

Не понять не ждавшим им,.

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем звать

Только мы с тобой,—

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

1941

2 чтец: АТАКА

Когда ты по свистку, по знаку,

Встав на растоптанном снегу,

Готов был броситься в атаку,

Винтовку вскинув на бегу,

Какой уютной показалась

Тебе холодная земля,

Как все на ней запоминалось

Примерзший стебель ковыля,

Едва заметные пригорки,

Разрывов дымные следы,

Щепоть рассыпанной махорки

И льдинки пролитой воды.

Казалось, чтобы оторваться,

Рук мало — надо два крыла.

Казалось, если лечь, остаться —

Земля бы крепостью была.

Пусть снег метет, пусть ветер гонит,

Пускай лежать здесь много дней.

Земля. На ней никто не тронет.

Лишь крепче прижимайся к ней.

Ты этим мыслям жадно верил

Секунду с четвертью, пока

Ты сам длину им не отмерил

Длиною ротного свистка.

Когда осекся звук короткий.

Ты в тот неуловимый миг

Уже тяжелою походкой

Бежал по снегу напрямик.

Осталась только сила ветра,

И грузный шаг по целине,

И те последних тридцать метров,

Где жизнь со смертью наравне!

1942

3 чтец: СМЕРТЬ ДРУГА

Памяти Евгения Петрова

Неправда, друг не умирает,

Лишь рядом быть перестает.

Он кров с тобой не разделяет,

Из фляги из твоей не пьет.

В землянке, занесен метелью,

Застольной не поет с тобой

И рядом, под одной шинелью,

Не спит у печки жестяной.

Но все, что между вами было,

Все, что за вами следом шло,

С его останками в могилу

Улечься вместе не смогло.

Упрямство, гнев его, терпенье —

Ты все себе в наследство взял,

Двойного слуха ты и зренья

Пожизненным владельцем стал.

Любовь мы завещаем женам,

Воспоминанья — сыновьям,

Но по земле, войной сожженной,

Идти завещано друзьям.

Никто еще не знает средства

От неожиданных смертей.

Все тяжелее груз наследства,

Все уже круг твоих друзей.

Взвали тот груз себе на плечи,

Не оставляя ничего.

Огню, штыку, врагу навстречу,

Неси его, неси его!

Когда же ты нести не сможешь,

То знай, что, голову сложив,

Его всего лишь переложишь

На плечи тех, кто будет жив.

И кто-то, кто тебя не видел,

Из третьих рук твой груз возьмет,

За мертвых мстя и ненавидя,

Его к победе донесет.

1942 г.

4 чтец: Мы не увидимся с тобой,

А женщина еще не знала;

Бродя по городу со мной,

Тебя живого вспоминала.

Но чем ей горе облегчить,

Когда солдатскою судьбою

Я сам назавтра, может быть,

Сравняюсь где-нибудь с тобою?

И будет женщине другой —

Все повторяется сначала —

Вернувшийся товарищ мой,

Как я, весь вечер лгать устало.

Печальна участь нас, друзей,

Мы все поймем и не осудим

И все-таки о мертвом ей

Напоминать некстати будем.

Ее спасем не мы, а тот,

Кто руки на плечи положит,

Не зная мертвого, придет

И позабыть его поможет.

1941

б) 3 группа учащихся.

1 чтец: На полях сражений погиб каждый третий писатель, каждый второй был ранен. В дни

тягчайших испытаний для Родины писатели не щадили жизни во имя Победы.

Семен Гудзенко, Николай Майоров, Павел Коган, Михаил Кульчицкий, Всеволод Багрицкий... В

41-м году им было чуть больше, чем сегодня нам, ребята. Не всем суждено было вернуться с войны.

Всеволод Багрицкий — погиб в 19 лет под Ленинградом, записывая рассказ политрука. Павел Коган —

погиб в 23 года под Новороссийском, возглавляя разведгруппу. Николай Майоров — убит в бою на

Смоленщине в 23 года. Михаил Кульчицкий — погиб в 23 года под Сталинградом.

2 чтец: До войны московский студент Павел Коган написал песню «Бригантина поднимает паруса».

Павла Когана убили на войне, но песня его, нигде не записанная, никем не изданная, прочно поселилась

в послевоенных институтах. Ее пели все, уже не вспоминая фамилии автора. Старая «Бригантина» как

разводящий обходила свои костры.

1 чтец: БРИГАНТИНА

Песня

Надоело говорить, и спорить,

И любить усталые глаза...

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса...

Капитан, обветренный, как скалы,

Вышел в море, не дождавшись нас,

На прощанье подымай бокалы

Золотого терпкого вина.

Пьем за яростных, за непохожих,

За презревших грошевой уют.

Вьется по ветру веселый Роджер,

Люди Флинта песенку поют.

Так прощаемся мы с серебристою,

Самою заветною мечтой,

Флибустьеры и авантюристы

По крови, упругой и густой.

И в беде, и в радости, и в горе

Только чуточку прищурь глаза —

В флибустьерском, в дальнем синем море

Бригантина подымает паруса.

Вьется по ветру веселый Роджер,

Люди Флинта песенку поют,

И, звеня бокалами, мы тоже

Запеваем песенку свою.

Надоело говорить, и спорить,

И любить усталые глаза...

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина подымает паруса.

2 чтец: Когда началась война он поступил на курсы военных переводчиков, хотя по состоянию здоровья

был снят с воинского учета. Павел писал в 1942 году: «Только здесь, на фронте, я понял, какая

ослепительная, какая обаятельная вещь — жизнь. Рядом со смертью это очень хорошо понимается... Я

верю в историю, верю в наши силы... Я знаю, что мы победим!»

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Есть в наших днях такая точность,

Что мальчики иных веков,

Наверно, будут плакать ночью

О времени большевиков.

И будут жаловаться милым,

Что не родились в те года,

Когда звенела и дымилась,

На берег рухнувши, вода.

Они нас выдумают снова —

Сажень косая, твердый шаг —

И верную найдут основу,

Но не сумеют так дышать,

Как мы дышали, как дружили,

Как жили мы, как впопыхах

Плохие песни мы сложили

О поразительных делах.

Мы были всякими, любыми,

Не очень умными подчас.

Мы наших девушек любили,

Ревнуя, мучась, горячась.

Мы были всякими. Но, мучась,

Мы понимали: в наши дни

Нам выпала такая участь,

Что пусть завидуют они.

Они нас выдумают мудрых,

Мы будем строги и прямы,

Они прикрасят и припудрят,

И всё-таки пробьемся мы!

Но, людям Родины единой,

Едва ли им дано понять,

Какая иногда рутина

Вела нас жить и умирать.

И пусть я покажусь им узким

И их всесветность оскорблю,

Я — патриот. Я воздух русский,

Я землю русскую люблю,

Я верю, что нигде на свете

Второй такой не отыскать,

Чтоб так пахнуло на рассвете,

Чтоб дымный ветер на песках...

И где еще найдешь такие

Березы, как в моем краю!

Я б сдох как пес от ностальгии

В любом кокосовом раю.

Но мы еще дойдем до Ганга,

Но мы еще умрем в боях,

Чтоб от Японии до Англии

Сияла Родина моя.

1940—1941

в) 4 группа учащихся.

1 чтец: В январе 1943 года под Сталинградом погиб Михаил Кульчицкий, написавший известные

строки:

Война ж совсем не фейерверк,

А просто трудная работа,

Когда, черна от пота, вверх

Спешит по пахоте пехота.

2 чтец:

Самое страшное в мире —

Это быть успокоенным.

Славлю Котовского разум,

Который за час перед казнью

Тело свое граненое

Японской гимнастикой мучил.

Самое страшное в мире —

Это быть успокоенным.

Славлю мальчишек смелых,

Которые в чужом городе

Пишут поэмы под утро,

Запивая водой ломозубой,

Закусывая синим дымом.

Самое страшное в мире —

Это быть успокоенным.

Славлю солдат революции,

Мечтающих над строфою,

Распиливающих деревья,

Падающих на пулемет!

Октябрь 1939 г.

1 чтец:

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!

Что? Пули в каску безопасней капель?

И всадники проносятся со свистом

вертящихся пропеллерами сабель.

Я раньше думал: «лейтенант»

звучит «налейте нам».

И, зная топографию,

он топает по гравию.

Война ж совсем не фейерверк,

а просто — трудная работа,

Когда -

черна от пота-

вверх

скользит по пахоте пехота.

Марш!

И глина в чавкающем топоте

До мозга костей промерзших ног

Наворачивается на чоботы

Весом хлеба в месячный паек.

На бойцах и пуговицы вроде

Чешуи тяжелых орденов.

Не до ордена.

Была бы Родина

С ежедневными Бородино.

Хлебникове — Москва, 26 декабря 1942 г.

г) 5 группа.

1 чтец: При выполнении боевого задания в феврале 1942 года погиб 20-летний Всеволод

Багрицкий, сын известного поэта. В его кармане нашли тоненькую коричневую тетрадь фронтовых

стихов, пробитую тем же осколком, который убил юношу...

2 чтец: Всеволод Эдуардович Багрицкий — «сын поэта и сам поэт». В письме матери 18 июля 1941

года писал: «Война застала меня за мирной игрой в волейбол на берегу моря. И 27 июня я выехал в

Москву... пошел с двумя товарищами в райком комсомола, нас направили в автошколу».

До свиданья, дорогая, уезжаю на войну,

Уж когда вернусь — не знаю ––

на родную сторону.

Опадет листва сухая, будут вьюги и дожди.

Я вернусь к тебе, родная, не печалься,

подожди.

1 чтец:

Он все-таки добился, несмотря на плохое зрение, отправки на фронт. Вот что писал поэт в

последнем письме матери: «Я пошел работать в армейскую печать добровольно и не жалею. Я увижу и

увидел то, что никогда больше не придется пережить. Наша победа надолго освободит мир от самого

страшного злодеяния — войны».

2 чтец:

Он похоронен на опушке леса, на перекрестке двух дорог, рожденных войной, у раскинувшей

ветви сосны, на которой скульптор Е.Вучетич вырезал надпись: «Воин-поэт Всеволод Багрицкий убит

26 февраля 1942 года».

Я вечности не приемлю,

Зачем меня погребли?

Мне так не хотелось в землю

С любимой моей земли —

эти строки Марины Цветаевой Всеволод очень любил и часто их читал.

1 чтец:

ОДЕССА, ГОРОД МОй

Я помню,

Мы вставали на рассвете.

Холодный ветер

Был солоноват и горек.

Как на ладони,

Ясное лежало море,

Шаландами

Начало дня отметив.

А под большими

Черными камнями,

Под мягкой, маслянистою травой

Бычки крутили львиной головой

И шевелили узкими хвостами.

Был пароход приклеен к горизонту,

Сверкало солнце, млея и рябя.

Пустынных берегов был неразборчив

контур.

Одесса, город мой, мы не сдадим-

тебя!

Пусть рушатся, хрипя, дома в огне

пожарищ,

Пусть смерть бредет по улицам твоим,

Пусть жжет глаза горячий черный дым,

Пусть пахнет хлеб теплом пороховым, —

Одесса, город мой,

Мой спутник и товарищ,

Одесса, город мой,

Тебя мы не сдадим!

Москва, 1941 г.

2 чтец:

ВСТРЕЧА

Был глух и печален простой рассказ

(Мы в горе многое познаем)

Про смерть, что черной грозой

пронеслась

Над тихой деревней ее.

... Немало дорог нам пришлось пройти,

Мы поняли цену войне.

Кто, встретив женщину на пути,

О милой не вспомнит жене?

...Она стояла, к стене прислонясь,

В промерзших худых башмаках.

Большими глазами смотрел на нас

Сын на ее руках.

«Германец хату мою поджег.

С сынишкой загнал в окоп.

Никто на улицу выйти не мог:

Появишься — пуля в лоб.

Пять месяцев солнца не видели мы.

И только ночью, ползком

Из липкой копоти, грязи и тьмы

Мы выбирались тайком.

Пусть знает сын мой, пусть видит сам,

Что этот разбитый дом,

Студеные звезды, луну, леса

Родиной мы зовем!

Я верила — вы придете назад.

Я верила, я ждала...»

И медленно навернулась слеза,

По бледной щеке потекла...

Над трупами немцев кружит воронье.

На запад лежит наш путь.

О женщине этой, о сыне ее,

Товарищ мой, не забудь!

Фронт, 1942 г.

1 чтец:

Над головой раскаленный свист,

По мягкому снегу ползет связист.

Хрипнул и замолчал телефон.

Сжала трубку ладонь.

Артиллерийский дивизион

Не может вести огонь.

Замолкли тяжелые батареи.

В путь уходит связист Андреев.

Над голевой раскаленный свист -

Не приподнять головы.

По мягкому снегу ползет связист

Через овраги и рвы.

Тонкою черной полосой

Провод ведет связист за собой.

Дорог каждый потерянный час,

Каждые пять минут.

И дважды прострелен противогаз,

И воздух шрапнели рвут.

Но вот на «раю глухого обрыва

Андреев находит место разрыва,

Замерзшие пальцы скрепляют медь.

А солнце бредет на запад,

И медленно начинает темнеть,

И можно идти назад. Фронт, 1942 г.

2 чтец: ОЖИДАНИЕ

Мы двое суток лежали в снегу.

Никто не сказал: «Замерз, не могу».

Видели мы — и вскипала кровь —

Немцы сидели у жарких костров.

Но, побеждая, надо уметь

Ждать негодуя, ждать и терпеть.

По черным деревьям всходил рассвет,

По черным деревьям спускалась мгла…

Но тихо лежи, раз приказа нет,

Минута боя еще не пришла.

Слышали (таял снег в кулаке)

Чужие слова на чужом языке.

Я знаю, что каждый в эти часы

Вспомнил все песни, которые знал,

Вспомнил о сыне, коль дома сын,

Звезды февральские пересчитал.

Ракета всплывает и сумрак рвет.

Теперь не жди, товарищ! Вперед!

Мы окружили их блиндажи,

Мы половину взяли живьем...

А ты, ефрейтор, куда бежишь?!

Пуля догонит сердце твое.

Кончился бой. Теперь отдохнуть,

Ответить на письма... И снова в путь!

Фронт, 1942 г.

.

д) 6 группа

1 чтец: Слушаем рассказ о поэте Семене Гудзенко.

В предвоенные годы был в Москве, в Сокольниках, Институт философии, литературы и истории

(ИФЛИ). Когда началась война, многие студенты-ифлийцы ушли добровольцами на фронт. Среди них

был и молодой поэт Семен Гудзенко.

Из записных книжек солдата Семена Гудзенко: «Ранен. В живот. На минуту теряю сознание. Больше

всего боялся раны в живот. Пусть бы в руку, ногу, плечо, Ходить не могу. Везут на санях»,

2 чтец: Поэт Илья Эренбург вспоминал: «Утром в дверь моей комнаты постучали. Я увидел

высокого грустноглазого юношу в гимнастерке. Я сказал ему: "Садитесь!" Он сел и тотчас встал: "Я вам

почитаю стихи". Я приготовился к очередному испытанию — кто тогда не сочинял стихов о войне!

Молодой человек читал очень громко, а я слушал и повторял: "Еще... еще..." — потом мне говорили:

"Вы открыли поэта". Нет, в то утро Семен Гудзенко открыл многое из того, что я смутно чувствовал. А

ему было всего двадцать лет, он не знал, куда деть длинные руки, и сконфуженно улыбался».

1 чтец: Незадолго до победы Семен Гудзенко писал: «Недавно попал под сильную бомбежку у

переправы через Мораву... Лежал там долго и томительно. Умирать в 1945 году очень не хочется». А в

1946 году он напишет: «Мы не от старости умрем — от старых ран умрем». Так и случилось. В 1952

году Гудзенко серьезно заболел — последствия военной контузии, Врачи не знают, выживет ли он.

Поэт снова набирает высоту, как в ранних стихах 1942 года: «До чего мне жить теперь охота, / Будто

вновь с войны вернулся я!»

Семен Гудзенко умер в феврале 1953 года — незадолго до первой оттепели. Умер от старых ран...

2 чтец:

ПЕРЕД АТАКОЙ

Когда на смерть идут — поют,

а перед этим

можно плакать.

Ведь самый страшный час в бою —

час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг

и почернел от пыли минной.

Разрыв —

и умирает друг.

И, значит, смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед.

За мной одним

идет охота.

Будь проклят сорок первый год

и вмерзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины. Разрыв —

и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже

не в силах ждать.

И нас ведет через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

Бой был коротким.

А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей

я кровь чужую.

1942

1 чтец:

Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели.

Мы пред нашим комбатам, как пред господом богом, чисты.

На живых порыжели от крови и глины шинели.

На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Мы не знали любви, не увидели счастья ремесел,

Нам досталась на долю нелегкая участь солдат,

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя –

Только сила и юность. А когда возвратимся с войны,

Все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,

Что отцами-солдатами будут гордиться сыны.

2 чтец:

Я был пехотой в поле чистом,

в грязи окопной и в огне,

Я стал армейским журналистом

в последний год на той войне.

Но если снова воевать...

Таков уже закон:

пускай меня пошлют опять

в стрелковый батальон.

Быть под началом у старшин

хотя бы треть пути,

потом могу я с тех вершин

в поэзию сойти.

Действующая армия 1943—1944

1 чтец:

Мы не от старости умрем,—

от старых ран умрем.

Так разливай по кружкам ром,

трофейный рыжий ром!

В нем горечь, хмель и аромат

заморской стороны.

Его принес сюда солдат,

вернувшийся с войны.

Он видел столько городов,

старинных городов.

Он рассказать о них готов.

И даже спеть готов.

Так почему же он молчит?

Четвертый час молчит.

То пальцем по столу стучит,

то сапогом стучит.

А у него желанье есть.

Оно понятно вам?

Он хочет знать, что было здесь,

когда мы были там...

1946

е) 7 группа

1 чтец: Победу приближали не только мужчины. Нежные, хрупкие девушки и женщины тоже взвалили

на себя тяжесть войны, Женщины умели не только ждать, но и стоять за станком, растить детей,

воевать.

Говорят, у войны «не женское лицо», но женщины уходили на фронт. Они помогали раненым,

подносили снаряды, они были снайперами, летчиками... Они были солдатами. Слово их тоже было

оружием. Анна Ахматова, Ольга Берггольц... Их стихи знали, ждали... На фронт идет 17-летняя Юлия

Друнина, становится медсестрой Вероника Тушнова.

2 чтец: Ольга Федоровна Берггольц — «блокадная поэтесса», влюбленная в свой город, в свой

народ, в свою страну. Родилась в 1910 году в Петербурге, в семье врача. Окончив в 1930 году

Ленинградский университет, Ольга Берггольц работала корреспондентом в Казахстане, а в 1931 году

вернулась в Ленинград, пишет стихи, рассказы.

Большие и тяжелые испытания выпали на долю поэтессы. «В скудости судьбу я упрекнуть не смею», —

напишет она позже. Первый муж ее, Борис Корнилов, был расстрелян. Второй, Николай Молчанов,

умер от голода в блокадном Ленинграде. Сама О,Берггольц в 1937 году была арестована по ложному

навету. 171 день провела она в тюрьме, в 1939 году была реабилитирована. Две дочери ее (8 лет и 1 год)

умерли еще до ареста, третий ребенок, которого ждала поэтесса, так и не родился: его сгубила тюрьма.

Как сумела она все это вынести?

Неужели вправду это было:

На окне решетки, на дверях?..

Я забыла б — сердце не забыло

Это унижение и страх, —

написала О.Берггольц после освобождения.

Во время войны поэтесса жила в Ленинграде и не с чужих слов знала, что такое блокада. По

свидетельству сестры, Ольга Федоровна «умирала там, в Ленинграде, от дистрофии». Но именно в годы

войны Берггольц создала свои лучшие произведения: «Ленинградскую поэму», поэму «Февральский

дневник», стихотворения, вошедшие в книги «Ленинградская тетрадь», «Ленинград», «Ленинградский

дневник» и др. Голос Берггольц, который звучал по радио в осажденном городе, внушал веру в победу,

рассказывал о стойкости и мужестве ленинградцев...

Умирая в блокадном Ленинграде, поэтесса не сдается и пишет лучшие свои стихи. Одно из них,

написанное в 1941 году, — «Я говорю с тобой под свист снарядов».

2 чтец: вот какую картину нарисовала Берггольц в «Ленинградской поэме»:

Я хлеб в руке домой несла,

и вдруг соседка мне навстречу.

— Сменяй на платье, —говорит, —

менять не хочешь — дай по дружбе.

Десятый день, как дочь лежит.

Не хороню. Ей гробик нужен.

Его за хлеб сколотят нам..

И сил хватило у меня

не уступить мой хлеб на гробик.

И сил хватило — привести

ее к себе, шепнув угрюмо:

— На, съешь кусочек, съешь... прости!

Мне для живых не жаль — не думай.

1 чтец:

В ГОСПИТАЛЕ

Солдат метался: бред его терзал.

Горела грудь. До самого рассвета

он к женщинам семьи своей взывал,

он звал, тоскуя: — Мама, где ты, где ты? —

Искал ее, обшаривая тьму...

И юная дружинница склонилась

и крикнула — сквозь бред и смерть — ему:

— Я здесь, сынок! Я здесь, я рядом, милый!

И он в склоненной мать свою узнал.

Он зашептал, одолевая муку:

–Ты здесь? Я рад. А где ж моя жена?

Пускай придет, на грудь положит руку.—

И снова наклоняется она,

исполненная правдой и любовью.

–Я здесь,— кричит,— я здесь, твоя жена,

у твоего родного изголовья.

Я здесь, жена твоя, сестра и мать.

Мы все с тобой, защитником отчизны.

Мы все пришли, чтобы тебя поднять,

вернуть себе, отечеству и жизни.—

Ты веришь, воин. Отступая, бред

сменяется отрадою покоя.

Ты будешь жить. Чужих и дальних нет,

покуда сердце женское с тобою.

Август 1941 г.

2 чтец:

РАЗГОВОР С СОСЕДКОЙ

Пятое декабря 1941 года. Идет четвертый

месяц блокады. До пятого декабря

воздушные тревоги длились

по десять — двенадцать часов.

Ленинградцы получали от 125 до 250 граммов

хлеба.

Дарья Власьевна, соседка по квартире,

сядем, побеседуем вдвоем.

Знаешь, будем говорить о мире,

о желанном мире, о своем.

Вот мы прожили почти полгода,

полтораста суток длится бой.

Тяжелы страдания народа —

наши, Дарья Власьевна, с тобой.

О, ночное воющее небо,

дрожь земли, обвал невдалеке,

бедный ленинградский ломтик хлеба-

он почти не весит на руке...

Для того чтоб жить в кольце блокады,

ежедневно смертный слышать свист —

сколько силы нам, соседка, надо,

сколько ненависти и любви...

Столько, что минутами в смятенье

ты сама себя не узнаешь:

— Вынесу ли? Хватит ли терпенья?

— Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь.

Дарья Власьевна, еще немного,

день придет — над нашей головой

пролетит последняя тревога

и последний прозвучит отбой.

И какой далекой, давней-давней

нам с тобой покажется война

в миг, когда толкнем рукою ставни,

сдернем шторы черные с окна.

Пусть жилище светится и дышит,

полнится покоем и весной...

Плачьте тише, смейтесь тише, тише,

будем наслаждаться тишиной.

Будем свежий хлеб ломать руками,

темно-золотистый и ржаной.

Медленными, крупными глотками

будем пить румяное вино.

А тебе — да ведь тебе ж поставят

памятник на площади большой.

Нержавеющей, бессмертной сталью

облик твой запечатлят простой.

Вот такой же: исхудавшей, смелой,

в наскоро повязанном платке,

вот такой, когда под артобстрелом

ты идешь с кошелкою в руке.

Дарья Власьевна, твоею силой

будет вся земля обновлена.

Этой силе имя есть — Россия,

Стой же и мужайся, как она!

1941

3 чтец: Поэтесса Юлия Друнина была свидетелем войны с первых дней ее, она так и писала: «Я родом

не из детства — из войны»:

Я ушла из школы в блиндажи сырые,

От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,

Потому что имя ближе, чем

«Россия», Не могла сыскать...

С

у

д

ь

б

у

Ю

л

и

Д

р

у

н

и

н

о

й

м

о

ж

н

о

д

н

о

в

р

е

м

е

н

о

н

а

з

в

а

т

ь

и

т

р

а

г

и

ч

е

с

к

о

й

и

с

ч

а

с

т

л

и

в

о

й

.

Т

р

а

г

и

ч

е

с

к

о

й

—

п

о

т

о

м

у

ч

т

о

в

е

ю

н

о

с

т

ь

в

о

р

в

а

л

а

с

ь

в

о

й

н

а

,

с

ч

а

с

т

л

и

в

о

й

—

п

о

т

о

м

у

ч

т

о

в

о

й

н

а

с

д

е

л

а

л

а

е

п

о

э

т

о

м

,

п

о

т

о

м

у

ч

т

о

н

а

в

ы

ж

и

л

а

.

Д

р

у

н

и

н

а

р

о

д

и

л

а

с

ь

1

0

м

а

я

1

9

2

4

г

о

д

а

в

М

о

с

к

в

е

.

В

1

9

4

1

г

о

д

у

ш

л

а

д

о

б

р

о

в

о

л

ь

н

о

н

а

ф

р

о

н

т

и

д

о

к

о

н

ц

а

в

о

й

н

ы

с

л

у

ж

и

л

а

с

а

н

и

н

с

т

р

у

к

т

о

р

о

м

.

В

1

9

5

2

г

о

д

у

о

к

о

н

ч

и

л

а

Л

и

т

е

р

а

т

у

р

н

ы

й

и

н

с

т

и

т

у

т

и

м

е

н

и

М

.

Г

о

р

ь

к

о

г

о

.

П

е

р

в

ы

й

с

б

о

р

н

и

к

с

т

и

х

о

в

«

В

с

о

л

д

а

т

с

к

о

й

ш

и

н

е

л

и

»

в

ы

ш

е

л

в

1

9

4

8

г

о

д

у

.

Е

г

о

я

д

р

о

с

о

с

т

а

в

и

л

и

с

т

и

х

и

в

о

е

н

ы

х

л

е

т

.

К

н

и

г

и

Ю

.

Д

р

у

н

и

н

о

й

«

С

т

и

х

и

»

,

«

Р

а

з

г

о

в

о

р

с

е

р

д

ц

е

м

»

,

«

В

е

т

е

р

с

ф

р

о

н

т

а

»

,

«

С

о

в

р

е

м

е

н

и

к

»

,

«

Т

р

е

в

о

г

а

»

—

э

т

о

л

и

р

и

ч

е

с

к

и

й

м

о

н

о

л

о

г

ч

е

л

о

в

е

к

а

,

х

а

р

а

к

т

е

р

к

о

т

о

р

о

г

о

с

ф

о

р

м

и

р

о

в

а

л

с

я

в

т

р

у

д

н

е

й

ш

и

х

ф

р

о

н

т

о

в

ы

х

и

с

п

ы

т

а

н

и

я

х

.

«

Б

р

о

с

и

в

н

а

с

в

с

а

м

у

ю

г

у

щ

у

н

а

р

о

д

н

о

й

т

р

а

г

е

д

и

,

в

о

й

н

а

с

д

е

л

а

л

а

г

р

а

ж

д

а

н

с

к

и

м

и

д

а

ж

е

с

а

м

ы

е

и

н

т

и

м

н

ы

е

н

а

ш

и

с

т

и

х

и

»

,

—

п

и

с

а

л

а

п

о

э

т

е

с

а

.

4 чтец:

В

1

9

7

5

г

о

д

у

Ю

л

и

Д

р

у

н

и

н

о

й

б

ы

л

а

п

р

и

с

у

ж

д

е

н

а

Г

о

с

у

д

а

р

с

т

в

е

н

а

я

п

р

е

м

и

я

Р

С

Ф

С

Р

.

П

о

л

у

ч

а

я

н

а

г

р

а

д

у

,

п

о

э

т

е

с

а

с

к

а

з

а

л

а

:

«

С

а

м

о

е

с

т

р

а

ш

н

о

е

н

е

з

а

б

ы

в

а

е

т

с

я

и

с

е

й

ч

а

с

,

с

т

о

л

ь

к

о

л

е

т

п

о

с

л

е

в

о

й

н

ы

в

ы

п

л

ы

в

а

е

т

и

б

о

л

и

т

.

Н

о

м

ы

н

е

д

о

л

ж

н

ы

з

а

б

ы

в

а

т

ь

,

ч

т

о

т

а

к

о

е

в

о

й

н

а

,

ч

т

о

б

ы

б

ы

т

ь

ч

и

щ

е

,

д

о

б

р

е

,

ч

т

о

б

ы

у

м

е

л

и

ц

е

н

и

т

ь

м

и

р

»

.

3 чтец:

Был строг безусый батальонный,

Не по-мальчишески суров. ...

Ах, как тогда горели клены! —

Не в переносном смысле слов.

Измученный, седой от пыли,

Он к нам, хромая, подошел.

(Мы под Москвой окопы рыли —

Девчонки из столичных школ).

Сказал впрямую: «В ротах жарко.

И много раненых... Так вот —

Необходима санитарка.

Необходима! Кто пойдет?»

И все мы «Я!» сказали сразу,

Как по команде, в унисон.

...Был строг комбат — студент иняза,

А тут вдруг улыбнулся он.

— Пожалуй, новым батальоном

Командовать придется мне!

...Ах, как тогда горели клены! —

Как в страшном сне, как в страшном сне!

4 чтец:

Все грущу о шинели,

Вижу дымные сны —

Нет, меня не сумели

Возвратить из войны.

Дни летят, словно пули,

Как снаряды — года...

До сих пор не вернули,

Не вернут никогда.

И куда же мне деться?

Друг убит на войне,

А замолкшее сердце

Стало биться во мне.

3 чтец:

Я хочу забыть вас, полковчане,

Но на это не хватает сил,

Потому что мешковатый парень

Сердцем амбразуру заслонил.

Потому что полковое знамя

Раненая девушка несла —

Скромная толстушка из Рязани,

Из совсем обычного села.

Все забыть. И только слушать песни.

И бродить часами на ветру...

Где же мой застенчивый ровесник,

Наш немногословный политрук?

Я хочу забыть свою пехоту.

Я забыть пехоту не могу.

Беларусь. Горящие болота.

Мертвые шинели на снегу.

4 чтец:

Не знаю, где я нежности училась, —

Об этом не расспрашивай меня.

Растут в степи солдатские могилы.

Идет в шинели молодость моя.

В моих глазах — обугленные трубы.

Пожары полыхают на Руси.

И снова нецелованные губы

Израненный парнишжа закусил.

Нет! Мы с тобой узнали не из сводки

Большого отступления страду.

Опять в огонь рванулись самоходки,

Я на броню вскочила на хода.

А вечером над братскою могилой

С опущенной стояла головой…

Не знаю, где я нежности училась, —

Быть может, на дороге фронтовой.

3 чтец: ЗИНКА

Памяти однополчанки —

Героя Советского Союза

Зины Самсоновой

1

Мы легли у разбитой ели,

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

— Знаешь, Юлька, я — против

грусти.

Но сегодня она — не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый.

У меня — лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет...

Знаешь, Юлька, я — против грусти,

Но сегодня она — не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.

Вдруг — приказ: «Выступать

вперед!»

Снова рядом в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

4 чтец:

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку,

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам,

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы

Мы хотели со славой жить.

...Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав,

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

3 чтец:

Знаешь, Зинка, я — против грусти.

Но сегодня она — не в счет.

Где-то в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

...Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?

1944

4 чтец:

В ШКОЛЕ

Тот же двор, та же дверь, те же

стены,

Так же дети бегут гуртом.

Та же самая «тетя Лена»

Суетится возле пальто.

В класс вошла. За ту парту села,

Где училась я десять лет.

На доске написала мелом:

X + Y= Z

И припомнила:

Хмурым летом,

Бросив книги и карандаш,

Встала девочка с парты этой

И шагнула в сырой блиндаж

3 чтец:

Худенькой, нескладной недотрогой

Я пришла в окопные края,

И была застенчивой и строгой

Полковая молодость моя.

На дорогах родины осенней

Нас с тобой связали навсегда

Судорожные петли окружений,

Отданные с кровью города.

Если ж я солгу тебе по-женски,

Грубо и беспомощно солгу,

Лишь напомни зарево Смоленска,

Лишь напомни ночи на снегу.

(Звучит песня военных лет и затем «Журавли» на слова Гамзатова, на экране тоже журавли)

При наличии времени читаются стихотворения И.Уткина ( учителем).

III.Подведение итогов уроков (2-3 минуты).

1. Поэтов, чьи стихотворения звучали сегодня на уроке.

2. Чем особенно ценны эти произведения?

3. Объявление оценок за урок.

Использованная литература:

1.Журнал «Литература в школе» № 2-3 2000 г.; 3 2001; 3 ,8 2002; 3 2003; 4-5 2004; 4 1998.

2. Журнал Уроки литературы» №6 2002; 3,5 2003; 4 2004.

Технологическая карта уроков "Великая Отечественная война в литературе" 11 класс

Литература - еще материалы к урокам:

Предметы

Похожие материалы