Особенности субъективных представлений о счастье в период подростничества и юношества

БЛИЗНЮК КЛАВДИЯ ИВАНОВНА

СОЦИАЛЬНЫЙ ПЕДАГОГ

МБОУСОШ №6

п. Зеленоборский

Мурманской области

ОСОБЕННОСТИ СУБЪЕКТИВНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О

СЧАСТЬЕ В ПЕРИОД ПОДРОСТНИЧЕСТВА И ЮНОШЕСТВА

Содержание

Введение…………………………………………………………………… 3

1. Теоретический анализ проблемы счастья в психологии………… 7

2. Возрастная характеристика юношества как возраста…………... 13

3. Методы изучения счастья в психологии и

педагогике…………………………………………….………………………… 25

4. Анализ представлений о счастье в период раннего юношества...37

Заключение………………………………………………………………. 42

Литературные источники……………………………………………….. 45

Введение

Проблема счастья только в последнее время становится категорией

научного анализа в психологии. Хотя, попытки научно определить феномен

счастья сопровождают всю историю человечества. Большинство таких

попыток исследования приводили к анализу способов его достижения, и

чаще всего, поиску всего одного какого-то способа и к определению четких

рекомендаций, чтобы быть успешным или надежно достичь успеха. В

практической жизни это самый важный аспект, но в теоретическом плане он

является лишь одним из многих аспектов проблемы счастья. В обширной

литературе о счастье, созданной на протяжении двух тысячелетий, нет

исследований, которые бы охватили проблему счастья в совокупности всех

его аспектов. Такой книги о счастье до сих пор еще не написано, что кажется

почти невероятным, если учесть, что существует такое огромное количество

книг о проблемах несчастливости и других проблемах, гораздо менее важных

для людей.

Большинство научных работ в психологии находятся в рамках

патологических исследований. Про нормальных людей мало исследований,

именно это определило новизну и актуальность данного исследования.

Данная научно-исследовательская работа посвящена изучению

психологических аспектов счастья, анализу субъективных представлений о

счастье людей 15 – 19 лет, в период, с точки зрения возрастной психологии,

ранней юности.

Юность – решающий этап становления мировоззрения, потому что

именно в это время созревают и его когнитивные и эмоционально-

личностные предпосылки. Важнейшими процессами переходного возраста

считается расширение жизненного мира личности. Главное новообразование

переходного возраста, по Выготскому, - то, что теперь «в драму развития

вступает новое действующее лицо, новый качественно своеобразный фактор

– личность самого подростка. В связи с возникновением самосознания для

подростка становится возможным и неизмеримо более глубокое и широкое

понимание других людей. Социальное развитие, которое приводит к

образованию личности, приобретает в самосознании опору для своего

дальнейшего развития». Именно в период отрочества внутри личности

формируется «внутренняя позиция». Складывается она из того, как

подросток на основе своего предшествующего опыта, своих возможностей,

своих ранее возникших потребностей и стремлений относится к тому

объективному положению, какое он занимает в жизни в настоящее время и

какое положение он хочет занимать.

Анализ литературы позволил нам определить научные подходы к

изучению такой категории, как счастье. Они рассматриваются практически в

каждой научной области гуманитарного цикла. Как нельзя глубоко звучит

данная проблематика в каждой отдельной области знания, но единого

подхода к определения данного понятия нет.

Смысловые границы понятия «счастье» необычайно широки и

включают в себя комплексное и системное решение целого ряда

философских, религиозных, морально-этических, психологических,

социально-экономических и других аспектов рассмотрения настоящей

проблемы. Это очень затрудняет любое исследование. Причем в зависимости

от избранного ракурса, так скажем, угла зрения рассмотрения этого понятия

смысловое наполнение его может существенным образом меняться.

Культурология, этнография, антропология, философия, психология –

ни одна из этих наук не обошли стороной вопрос счастья.

Исходными теоретическими позициями исследования выступают идеи

психологов, философов, социологов, разрабатывающих проблему счастья,

таких как Р.М. Айдинян, М. Аргайл, М.В. Бахтин, Л.К. Гришанов, В.И.

Зацепин, В.О. Татаркевич.

Проведенный анализ существующего научного знания и реальной

психологической практики позволил определить теоретическую

проблематику единого подхода к понятию счастья у психологов в виде

следующих утверждений: у людей есть способность испытывать какие-либо

ощущения; в процессе эволюции люди обрели умение глубоко чувствовать и

переживать, и тяга к счастью становится двигателем всей их жизни; есть

психические закономерности как субъективные основания достижения

счастья; существуют нормы, при соблюдении которых человек станет

счастливым; есть возраст, в котором формируется основополагающая

позиция человека к счастью; именно юность с ее особенностями влияет на

формирование нравственного отношения к категории «счастье» и понимание

счастья.

Данные утверждения позволили нам сформулировать проблему

исследования, которая заключается в неоднозначности подходов к понятию

счастья разными возрастными категориями людей, точно также как и

разными научными течениями.

В первой главе дается подробный теоритический анализ проблемы

счастья в психологии и педагогике.

Во второй главе рассмотрены характеристики юношества как возраста.

Даны ответы на вопрос: почему так важно и актуально в наше время

обратить внимание на формирование нравственной позиции молодежи к

смыслу жизни и к счастью, как его неотъемлемой составляющее.

В третьей главе описаны психологические методы изучения и

измерения счастья.

В четвертой главе подробное описание выбранной нами методики и

анализ полученных данных.

В заключении подведены общие итоги курсовой работы, изложены

основные выводы, определены проблемы, требующие дальнейшего

детального изучения в дипломной работе.

В приложениях представлены краткие тексты мыслителей прошлого

времени о категории счастья человека.

Теоретический анализ проблемы счастья в психологии

Проблема счастья волновала людей с древнейших времен. Многие

ученые и философы рассуждали о детерминантах субъективного ощущение

счастья и влияющих на него факторах. Однако же достоянием

психологической мысли проблема человеческого счастья стала относительно

недавно – в 60-е гг. двадцатого столетия [27;17].

Первые исследования в русле психологии счастья были проведены в

США. В числе вышедших в то время ранних классических работ

американских исследователей можно назвать «Модель человеческих тревог»

Кентрила (The Pattern of Human Concerns, Cantril, 1965), «Структура

психологического благополучия» Бредберна (The Structure of Psychological

Well-Being, Bradburn, 1969), «Качество американской жизни» Кэмпбелла,

Конверса и Роджерса (The Quality of American Life, Campbell, Converse, &

Rogers, 1976) и многие другие [2;14].

В конце XX века, главным образом по инициативе американского

психолога Мартина Селигмана и его коллег Дж.Вейланта, Э.Динера,

М.Чиксентмихали, появляется новая отрасль психологического знания и

психологической практики – позитивная психология, ставящее своей целью

научно-психологическое исследование оптимального функционирования

человека, поиск факторов, которые способствовали бы благополучному

существованию и расцвету индивидов и сообществ. На рубеже XX и XXI

веков начинают активно проводиться экспериментальные исследования

субъективного благополучия и обуславливающих его факторов [20]

Определений счастья существует весьма большое количество. Проводя

обзор литературы по теме, мы столкнулись с невероятным разнообразием

трактовки этого сложного понятия.

Дэниэл Хейброн в выделяет 2 различные трактовки понятия «счастье»:

счастье как философское понятие - синоним благополучия

счастье как психологическое понятие – термин, по значению сходный

со словами «удовольствие» и «спокойствие».

Хейброн не отождествляет понятия «счастье» и «благополучие». Сам

он придерживается трактовки счастья как психологического термина, т.е.

объясняет его как «удовольствие» и «спокойствие». В данной трактовке

«счастья» не учитывается такая важная составляющая этого

психологического феномена, как активность личности, её направленность на

достижение жизненных целей, стремление к новым впечатлениям и

переживаниям. Хейброн определяет счастье как нечто статичное.

Эд Динер придерживается кардинально противоположной позиции: он

считает, что счастье носит не дискретный, а процессуальный характер. Важна

не столько сама цель, сколько процесс её достижения. Поиск нового, борьба

за осуществление своей мечты и есть истинное счастье в понимании автора.

Нетрудно провести параллель между взглядами Динера и М.

Чиксентмихайи. Чиксентмихайи понимает счастье как наслаждение, которое

дает поток [6]. Состояние потока автор трактует как моменты, во время

которых сознание заполнено различными переживаниями, находящимися в

гармонии друг с другом. Таким образом, в понимании автора счастье носит

чисто процессуальный характер.

Такой же позиции придерживался и великий немецко-американский

психолог Эрих Фромм. Он утверждал, что «счастье и радость – это не

удовлетворение потребности, проистекающей из физиологической или

психологической недостаточности; они не освобождение от напряжения, а

спутники всякой продуктивной деятельности: в сфере мышления, чувств или

поступков» [20]. В понимании Фромма слово «счастье» не является

синонимом удовольствию и успокоению. Счастье рождается только в

активности. Это понимание счастья замечательно вписывается в русло

деятельностного подхода отечественной психологической школы.

Обратимся к теории метамотивации А. Маслоу. Автор утверждает, что

самоактуализирующиеся люди целиком вовлечены в свою работу и

испытывают наслаждение от её выполнения [17;315-316]. Тут явно

прослеживается идея процессуального характера счастья. Еще одним

доказательством того, что ощущение счастья рождается в активности,

является то, что в числе бытийных, высших ценностей Маслоу называет

«приверженность процессу» [17;332].

Различия в понимании счастья могут быть обусловлены тем, что одни

из них посвящают себя исследованию детерминант счастья обычного

человека, а другие изучают представление о счастье самоактуализирующихся

личностей и трансцендентов.

На наш взгляд, преимущество определений счастья, данных в трудах

Динера, Чиксентмихайи, Фрома и Маслоу заключается в том, что эти авторы

акцентируют свое внимание на динамических и эволюционных его

компонентах. Этот взгляд на счастье как психическую реальность позволяет

нам внести в понимание этого феномена идею развития, столь необходимую

для понимания изучаемого явления.

В вопросах, касающихся идеи раздельного понимания счастья и

благополучия, Хейброн также находит своих оппонентов. Один из

основателей позитивной психологии Мартин Селигман пишет: «Понятия

счастье и благополучие мы используем как взаимозаменяемые термины,

определяющие задачи нашей науки. Эти понятия включают в себя как

положительные чувства и ощущения (восторг, комфорт), так и позитивные

виды деятельности, связанные с поглощенностью и увлеченностью и

совершенно лишенные чувственного компонента» [27;337].

Как мы видим, Селигман, также как и Динер и Чиксентмихайи,

выявляет в счастье динамический компонент (счастье включает в себя

деятельность). Сверх того, он различает в структуре счастья новый элемент:

эмоциональную составляющую (положительные чувства и ощущения).

Одно из наиболее полных и теоретически разработанных определений

счастья приводит М. Аргайл: «счастье – основное измерение человеческого

опыта; оно включает в себя позитивный эмоциональный настрой,

удовлетворенность жизнью, а также такие когнитивные аспекты, как

оптимизм и высокая самооценка» [2; 259]. Эта трактовка привлекательна для

нас в первую очередь из-за того, что в ней подчеркивается сущностная

характеристика счастья – его всеобъемлющий характер. Обратим внимание

на слова Аргайла: «счастье – основное измерение человеческого опыта». По

мнению автора, счастье – незаменимый спутник личности. Счастливый

человек является скорее закономерностью, нежели чем случайностью.

Аргайл трактует человеческую природу в лучших традициях

гуманистической психологии, представители которой всегда утверждали, что

ученые должны подвергать изучению не столько невротические и

патологические проявления личности, сколько лучшие её черты –

способность к самоактуализации, возможность переживать ощущение

счастья [25;380].

Аргайл в своей монографии «Психология счастья» приводит свою

трактовку структуры этого психологического феномена: «счастье – единый

фактор человеческого опыта, однако оно состоит по крайней мере из трех,

отчасти независимых, факторов: удовлетворенности жизнью, положительных

эмоций и отсутствия отрицательных эмоций». На наш взгляд, очень важен

тот факт, что счастье понимается автором не как состояние отсутствия

негативных аффектов, а как переживание позитивных эмоций во всей их

полноте. Кроме того, автор вводит в структуру счастья и когнитивный

компонент: «удовлетворенность – когнитивная составляющая счастья; это

рефлексивная оценка, суждение о том, насколько все было и остается

благополучным» [25;52]. Таким образом, Аргайл не отождествляет радость и

счастье, как это делают некоторые другие исследователи (к примеру, Фромм

полагал, что счастье – это «нераздельное переживание радости») [20]. Он

выделяет наряду с эмоциональным также и рациональный элемент ощущения

счастья, т.е., в некотором смысле, рассматривает счастье с позиции «единства

аффекта и интеллекта» [7; 251].

В последнее время над проблемами счастья работают и ряд

отечественных психологов. Значительный вклад в понимание

психологической сущности счастья внес И. А. Джидарьян.

Он определяет счастье как «обобщенную позицию субъекта целостной

жизни, как осознание себя в процессе жизни с точки зрения баланса

положительных и отрицательных эмоций, переживание реальных

приобретений и потерь, достигнутых и упущенных возможностей» [11;208].

Нетрудно заметить важную особенность определения счастья, приводимого

И. А. Джидарьяном: диалектическое понимание этого сложного

психологического феномена. Счастье, по мнению автора, не только

переживание позитивных эмоций. Счастье – осознание баланса позитивного

и негативного. Хорошим примером этому определению счастья может

служить известная житейская мудрость: «все познается в сравнении».

Именно благодаря привнесению в традиционное понимание счастья

диалектического компонента, определение И. А. Джидарьяна выгодно

отличается от дефиниций, приводимых зарубежными учеными.

Мы считаем важным затронуть в нашей работе также проблему

сходства и различия понятий счастья и ощущения субъективного

благополучия. Фактом является то, что на сегодняшний день не существует

общепринятого взгляда на этот счет. Практически все авторы трактуют эти

термины в рамках собственных теоретических построений. На наш взгляд,

отождествление счастья и ощущения субъективного благополучия вполне

оправдано из-за смыслового сходства этих терминов. Однако же для

обоснования этой позиции необходимо проведение специального

исследования.

Приведем одну из многочисленных трактовок понятия «ощущение

субъективного благополучия», принятых в зарубежной психологии. В

«Руководстве по позитивной психологии» ощущение субъективного

благополучия определяется как когнитивная и аффективная оценка личности

своей жизни [25;63].

Нужно отметить, что эта трактовка ощущения субъективного

благополучия очень близка по смыслу определениям, выдвигаемым

отечественными авторами. К примеру, Р.М. Шамионов понимает

субъективное благополучие как «понятие, выражающее собственное

отношение человека к своей личности, жизни и процессам, имеющим важное

значение для личности с точки зрения усвоенных нормативных

представлений о внешней и внутренней среде и характеризующееся

ощущением удовлетворенности» [29].

Важный факт, отличающий определение субъективного благополучия

Р. М. Шамионова от аналогичного в «Руководстве по позитивной

психологии» - упоминание нормативных представлений о внешней и

внутренней среде, сформированных прижизненно и являющихся продуктом

культурно-исторических особенностей среды, взрастившей человеческую

личность. На наш взгляд, это очень существенное дополнение, позволяющее

изучать такой сложный феномен, как субъективное благополучие с позиции

культурно-исторического подхода.

Мы убедились в существовании огромного разнообразия трактовок

счастья как психологического феномена. Выделив основные моменты всех

вышеперечисленных определений, мы попытались создать собственное

определение счастья.

Счастье – это основное измерение человеческого опыта, носящее в

большинстве случаев процессуальный характер, включающее в себя

эмоциональные, когнитивные и деятельностные аспекты и проявляющееся в

осознании себя в процессе жизнедеятельности с точки зрения баланса

положительных и отрицательных эмоций, приобретений и потерь,

рассматриваемых с позиции усвоенных нормативных представлений о

внешней и внутренней среде.

Возрастная характеристика юношества как возраста

Ранний юношеский возраст - это вторая стадия фазы жизни человека,

названная взрослением или переходным возрастом, содержанием которой

является переход от детства к взрослому возрасту. Определим возрастные

рамки этой стадии, т.к. терминология в области взросления несколько

запутана. В связи с явлением акселерации границы подросткового возраста

сдвинулись вниз и в настоящее время этот период развития охватывает

примерно возраст с 10-11 до 14-15 лет. Соответственно раньше начинается

юность. Ранняя юность ( 15-17 лет ) только начало этого сложного этапа

развития, который завершается примерно к 20 -21 годам.

Большинство психологов XIX и начала XX в. исходили из

«романтической» модели юности. Начиная с 20-х гг. XX в. картина меняется.

Этнографическими исследованиями были установлены значительные

различия в процессах и способах социализации в юности. Так, М. Мид, Р.

Бенедикт связали длительность и содержание юности с тем, насколько велик

разрыв в нормах и требованиях, которые предъявляет конкретное общество к

ребенку и взрослому. Там, где этот разрыв невелик, развитие протекает

плавно, и ребенок достигает взрослого статуса постепенно, без резких

конфликтов. В сложных обществах Запада требования значительно

различаются и часто даже противоположны (детство – время игры и свободы,

взрослость – время труда и ответственности; от ребенка требуют

зависимости и послушания, от взрослого – инициативы и самостоятельности;

ребенка считают существом бесполым и ограждают от сексуальности, в

жизни взрослых сексуальность играет важную роль и т.д.), поэтому

контрасты рождают длительный период усвоения новых социальных ролей,

вызывая ряд внешних и внутренних конфликтов[16].

Можно обозначить проблемы, которые должно решить юношество,

прежде чем попадет в «рай взрослого бытия». Речь идет о следующих девяти

пунктах:

1. общая эмоциональная зрелость;

2. пробуждение гетеросексуального интереса;

3. общая социальная зрелость;

4. эмансипация от родительского дома;

5. интеллектуальная зрелость;

6. выбор профессии;

7. навыки обращения со свободным временем;

8. построение психологии жизни, основанной на поведении,

базирующемся на совести и сознании долга;

9. идентификация «Я» (перцепция «Я»).

Достижение взрослого бытия и является конечной целью юности [15].

Юношеский возраст связан с формированием активной жизненной

позиции, самоопределением, осознанием собственной значимости. Все это

неотделимо от формирования мировоззрения как системы взглядов на мир в

целом, представлений об общих принципах и основах бытия, как жизненной

философии человека, суммы и итога его знаний. Развитие мышления создает

все предпосылки для формирования мировоззрения, а продвижение в

личностном плане обеспечивает его устойчивость и мотивированность.

Но мировоззрение – это не только система знаний и опыта, но еще и

система убеждений, переживание которых сопровождается чувством их

истинности, правильности. Поэтому мировоззрение тесно связано с

решением в юности смысложизненных проблем, осознанием и осмыслением

своей жизни не как цепочки случайных разрозненных событий, а как

цельного направленного процесса, имеющего преемственность и смысл.

Юношеское отношение к миру имеет большей частью личностную

окраску. Явления действительности интересуют юношу не сами по себе, а в

связи с его собственным отношением к ним. Читая книги, многие

старшеклассники выписывают понравившиеся им мысли, делают на полях

пометки типа «Вот это правильно», «Я так и думал» и т.д. Они постоянно

оценивают себя и других, причем даже частные проблемы часто ставятся ими

в морально-этическую плоскость.

Мировоззренческий поиск включает социальную ориентацию

личности, осознание себя в качестве частицы, элемента социальной

общности (социальной группы, нации и т.д.), выбор своего будущего

социального положения и способов его достижения.

Фокусом всех мировоззренческих проблем становится проблема

смысла жизни («Для чего я живу?», «Правильно ли я живу?», «Зачем мне

дана жизнь?», «Как жить?»), причем юношество ищет некую всеобщую,

глобальную и универсальную формулировку («служить людям», «светить

всегда, светить везде», «приносить пользу»). Кроме того, юношу интересует

не столько вопрос, «кем быть?», сколько вопрос «каким быть?», и в это время

многих из них интересуют гуманистические ценности (они готовы работать в

хосписах и системе социальной защиты), общественная направленность

личной жизни («Гринпис», борьба с наркоманией и т.п.), широкая социальная

благотворительность, идеал служения[16].

Все это, конечно, не поглощает и других жизненных отношений

юношества. Этому возрасту в значительной мере свойственны рефлексия и

самоанализ, причем им трудно совместить ближнюю и дальнюю перспективу

жизни. Их захватывают дальние перспективы, глобальные цели,

появляющиеся как результат расширения временной перспективы в

юношестве, а текущая жизнь кажется «прелюдией», «увертюрой» к жизни.

Характерной чертой юношества является формирование жизненных

планов и самоопределение, которые возникают как результат обобщения и

укрупнения целей, которые ставит перед собой юноша, как результат

интеграции и дифференциации мотивов и ценностных ориентации.

Юность характеризуется и расширением круга личности значимых

отношений, которые всегда эмоционально окрашены (морально-

нравственные чувства, эмпатия, потребность в дружбе, сотрудничестве и

любви, политические, религиозные чувства и т.д.). Это связано также с

установлением внутренних норм поведения, и нарушение собственных норм

всегда связано с актуализацией чувства вины. В юности заметно расширяется

сфера эстетических чувств, юмора, иронии, сарказма, странных ассоциаций.

Одно из важнейших мест начинает занимать эмоциональное переживание

процесса мышления, внутренней жизни – удовольствия от «думания»,

творчества.

Развитие эмоциональности в юности тесно связано с индивидуально-

личностными свойствами человека, его самосознанием, самооценкой и т.д.

Центральное психологическое новообразование юношеского возраста –

становление устойчивого самосознания и стабильного образа «Я». Это

связано с усилением личностного контроля, самоуправления, новой стадией

развития интеллекта. Главное приобретение ранней юности – открытие

своего внутреннего мира, его эмансипация от взрослых. Юноши особенно

чувствительны к своим внутренним психологическим проблемам, склонны

переоценивать их значимость. Это легко подтверждается результатами

стандартных личностных тестов. Например, при предложении дописать

незаконченный рассказ дети и подростки чаще описывают действия,

поступки, события, а старшие подростки и юноши – чаще мысли, чувства,

внутренние проблемы персонажей.

Исследования социальной перцепции, т.е. того, как люди

воспринимают друг друга, показывают, что в юношеском возрасте

усиливается внимание к личностным, внутренним, собственно

психологическим качествам людей, а внимание к внешности, одежде,

манерам, так свойственное подросткам, снижается. В это же время

формируются устойчивые стремления прогнозировать интеллектуальные и

волевые качества других, свойства их характера, жизненные планы и мечты с

опорой на образец, идеал. Многие юноши считают себя весьма

проницательными в этом плане и склонны делать далеко идущие выводы о

людях на основе собственных впечатлений, атрибуции[16].

Возрастные сдвиги в восприятии других равным образом относятся и к

самовосприятию, самосознанию. В это время отмечается тенденция

подчеркнуть собственную индивидуальность, непохожесть на других. У

юношей формируется собственная модель личности, с помощью которой они

определяют свое отношение к себе и другим.

Открытие «Я», своего уникального внутреннего мира связано чаще с

рядом психодраматических переживаний. Так, например, вместе с

осознанием ценности собственной личности, ее неповторимости,

непохожести на других приходит осознание чувства одиночества.

Юношеское «Я» еще нестабильно, диффузно, подвержено разным влияниям.

Желаемое часто принимается за действительное, придуманное

воспринимается как реальное. Психологически становление «Я»

переживается как смутное беспокойство, ощущение внутренней пустоты,

чувство неопределенного ожидания.

Отсюда – сильное нарастание потребности в общении с

одновременным повышением избирательности общения, потому что далеко

не каждому юноша может доверить свой внутренний мир. В то же время

часто проявляется потребность в уединении. В юношеском возрасте впервые

в самосознание осознанно входит фактор времени. Прежде всего, с возрастом

заметно ускоряется субъективная скорость течения времени. Эта тенденция,

начавшись в юношестве, потом продолжается и во взрослом, и в пожилом

возрасте. Развитие временных представлений связано с умственным

развитием и изменением общей жизненной перспективы. Если ребенок живет

преимущественно настоящим, то юноша – будущим. Подростки еще

воспринимают время дискретно, оно ограничено для них непосредственным

прошлым и настоящим, а будущее кажется буквальным, непосредственным

продолжением настоящего. В юности же временной горизонт расширяется

как вглубь, охватывая отдаленное прошлое и будущее, так и вширь, включая

уже не только личные, но и социальные перспективы. Это связано с

переориентацией юношеского сознания с внешнего контроля на внутренний

самоконтроль и с ростом потребности в достижении.

Переживание собственной уникальности приводит к открытию

одиночества, поэтому чувство текучести и необратимости времени

сталкивает юношество с проблемой конечности своего существования и

темой смерти. Она занимает много места в дневниках, размышлениях, чтении

и интимных беседах, что свидетельствует о формировании еще одного

элемента юношеского самосознания – философской рефлексииp[15].

Формирование новой временной перспективы не всем дается легко.

Некоторые уходят от пугающих переживаний в повседневность, у других

дело сводится к возрождению иррациональных детских страхов, которых

юноши обычно стыдятся. Обостренное чувство необратимости времени

нередко сочетается в юношеском сознании с нежеланием замечать его

течение. Чувство остановки времени психологически означает как бы возврат

к детскому состоянию, когда времени для сознания еще не существовало.

Поэтому иногда юноши попеременно чувствуют себя то очень маленькими,

опекаемыми, то, наоборот, старыми, многое пережившими, умудренными,

разочаровавшимися в некоторых сторонах жизни.

Юношеские представления о возможностях разных этапов

человеческой жизни крайне субъективны. Шестнадцатилетнему кажется, что

в 25 лет жизнь прожита, она кончается, взрослость отождествляется с

неподвижностью и обыденностью. Поэтому в юноше конфликтно

существуют страстная жажда нового, взрослого опыта и страх перед жизнью,

желание не взрослеть[14].

Становление личности включает в себя и становление относительно

устойчивого образа «Я», т.е. целостного представления о себе. Образ «Я» с

возрастом заметно меняется: некоторые качества осознаются легче, четче,

иначе; меняются уровень и критерии самооценки; изменяется степень

сложности представлений о себе; возрастают цельность личности,

стабильность и ценность ее, а также уровень самоуважения. Это хорошо

заметно, если наблюдать за человеком на протяжении всего периода

юношества.

Особенностью «Я»-концепции юношеского возраста является

повышенная чувствительность к особенностям своего тела и внешности. У

юношей и девушек вырабатываются определенные стандарты, идеалы,

образцы «мужественности» и «женственности», которым они изо всех сил

стремятся следовать в одежде, манерах, жаргоне. Часто эти эталоны

завышены или противоречивы, что порождает множество внутренних

конфликтов – вариации синдрома дисморфофобии, повышенную

тревожность, понижение уровня притязаний, трудности в общении,

застенчивость, желание побыть в одиночестве, наедине с самим собой.

На первый план в образе «Я» постепенно выходят умственные

способности, волевые и моральные качества. Самооценка к старшему

юношескому возрасту становится более адекватной (она «впускает» в себя и

некоторые негативные оценки своих способностей и возможностей,

принимая их как данность, как такую же неотъемлемую часть себя, как и

оценки положительные) и продолжает выполнять функцию психологической

защиты. Чем важнее для личности какое-то свойство (интеллект,

коммуникабельность и т.п.), тем вероятнее личность готова обнаружить его в

себе, тем чаще в процессе самооценки включается механизм

психологической защиты. Особенностью юношеского возраста в этом плане

является специфический эгоцентризм: им часто кажется, что окружающие

обязательно обращают на них внимание, негативно думают о них, вообще

оценивают их. Именно поэтому часто их первая реакция на других – защита

[25].

Одна из важных психологических характеристик юношества –

самоуважение. Юноши и девушки с низким самоуважением (неприятие себя,

неудовлетворенность собой, презрение к себе, отрицательная самооценка и

т.д.), как правило, менее самостоятельны, более внушаемы, более

неприязненно относятся к окружающим, более конформны, более ранимы и

чувствительны к критике, насмешкам. Они в большей степени беспокоятся о

том, что думают или говорят о них окружающие. Они тяжело переживают

неуспехи в деятельности, особенно если это происходит на людях. Они более

склонны к рефлексии и чаще других обнаруживают в себе недостатки.

Поэтому им свойственно стремление к психологической изоляции, уходу от

действительности в мир мечты. Чем ниже уровень самоуважения, тем

вероятнее, что человек страдает от одиночества. Пониженное самоуважение

и трудности в общении сочетаются также со снижением социальной

активности личности. Эти юноши и девушки реже участвуют в

общественных мероприятиях, избегают руководящих обязанностей и

соревнований.

Наоборот, юноши и девушки с высоким самоуважением (принятие и

одобрение себя, уважение к своей личности и поступкам, положительные

самооценки и т.д.) более самостоятельны, контактны, открыты, легче

«принимают» окружающих и их мнения, не скрывают свои слабости и

неумения, проще переживают неуспехи, в них сильнее развит мотив

достижения, соревновательности.

Юношеский возраст характеризуется поиском свободного выбора

путей исполнения своих обязанностей, но одновременно юноши боятся

оказаться слабаками, насильно вовлеченными в такую деятельность, где они

будут чувствовать себя объектом насмешек или ощущать неуверенность в

своих силах (наследие второй стадии – желания). Это также может вести к

парадоксальному поведению: вне свободного выбора юноша может вести

себя вызывающе в глазах старших, чем позволит принудить себя к

активности, позорной в собственных глазах или глазах сверстников.

Юношеский возраст – наиболее важный период развития, на который

приходится основной кризис идентичности. За ним следует либо обретение

«взрослой идентичности», либо задержка в развитии – «диффузия

идентичности» [16].

Интервал между юностью и взрослым состоянием, когда молодой

человек стремится (путем проб и ошибок)