Сценарий "О ней забыть нельзя" 11 класс

Сценарий мероприятия «О ней забыть нельзя»

Цели:

• формирование патриотического сознания молодого поколения на основе героических

событий истории своей страны средствами литературного образования;

• сохранение и развитие чувства гордости за свою страну;

• содействие росту творческих способностей и гармоничному становлению личности.

• создание ситуации, способствующей осознанию школьниками важности таких понятий,

как любовь к Родине, чувство сопричастности к судьбе народа, духовность, нравственные

ценности.

Задачи:

• способствовать углублению знаний обучающихся по истории Великой

Отечественной войны;

• способствовать воспитанию чувства благодарности ветеранам за Победу в Великой

Отечественной войне;

• способствовать воспитанию мужества, чувства патриотизма у обучающихся.

Оборудование: музыкальное сопровождение, использование ИКТ, презентация

Не забывай

Кровавые закаты,

Когда в руинах был родимый край,

И как на землю падали солдаты

Убитыми…

Живой, не забывай!

М. Михайлов

Оформление аудитории: белые скатерти на столах, свечи

Оборудование: выставка книг о Великой Отечественной войне, выставка детских

рисунков «Дороги войны»; компьютер, интерактивная доска.

Участники и зрители мероприятия - учащихся 8-11 классов.

Сценарий мероприятия

Ведущий: Тихое летнее утро 22 июня 1941 года. Над нашей мирной землёй внезапно

грянул гром немецких пушек, сея смерть и разрушения. Немецкие лётчики с бреющего

полёта хладнокровно расстреливали толпы женщин и детей.

Мирная жизнь людей была прервана. 4 года упорной борьбы, лишений, крови и стонов

по погибшим.

Степан Щипачёв 22 июня 1941 года

Казалось. Было холодно цветам,

И от росы они едва поблёкли.

Зарю, что шла по травам и кустам,

Обшарили немецкие бинокли.

Цветок, в росинках весь, к цветку приник,

И пограничник протянул к ним руки.

А немцы, кончив кофе пить, в тот миг

Влезали в танки, закрывали люки.

Такою всё дышало тишиной,

Что вся земля ещё спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось!

Ведущий: Согласно плану «Барбаросса», гитлеровская Германия хотела покорить

Советский Союз за 3 месяца. В планы входило уничтожение «недостойных»: евреев и

славян как «низшей» расы. На месте Москвы фашисты мечтали увидеть озеро.

С первых дней войны на фронт уходили эшелоны с бойцами.

Булат Окуджава. Ах война, что ж ты сделала, подлая…

Ах война, что ж ты сделала подлая:

Стали тихими наши дворы,

Наши мальчики головы подняли,

Повзрослели они до поры,

На пороге едва помаячили

И ушли за солдатом - солдат...

До свидания, мальчики! Мальчики,

Постарайтесь вернуться назад

Нет, не прячьтесь, вы будьте высокими

Не жалейте ни пуль, ни гранат,

И себя не щадите вы, и все-таки

Постарайтесь вернуться назад.

Ах, война, что ж ты подлая сделала:

Вместо свадеб - разлуки и дым.

Наши девочки платьица белые

Раздарили сестренкам своим.

Сапоги - ну куда от них денешься?

Да зеленые крылья погон...

Вы наплюйте на сплетников, девочки,

Мы сведем с ними счеты потом.

Пусть болтают, что верить вам не во что,

Что идете войной наугад...

До свидания, девочки! Девочки,

Постарайтесь вернуться назад.

Ведущий: И с первых дней войны стали появляться стихи и песни, в которых выражается

призыв отстоять Родину, не отдать её на поругание врагу. Эшелоны отправлялись под

песню А.В. Александрова на стихи Лебедева-Кумача «Священная война»:

На фоне музыки:

Вставай, страна огромная!

Вставай на смертный бой

С фашистской силой тёмною

С проклятою ордой.

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна.

Идёт война народная,

Священная война!

З/запись песни со второго куплета.

Ведущий: Война… Страшное слово… 1418 дней и ночей битвы с фашизмом.

900 дней и ночей блокадного Ленинграда. 125 граммов хлеба в сутки. Тонны бомб и

снарядов, падающих на мирных людей.

Многим воинам было по 17-20 лет. Из каждых 100 ребят этого возраста, ушедших на

фронт, 97 не вернулись назад. 97 из 100!

1725 разрушенных и сожженных дотла городов и посёлков, свыше 70 тысяч сёл и

деревень в нашей стране. Бесчинства немцев в усадьбе Л. Толстого, разгромленный музей

Чайковского, разграбленный Петродворец. Это 32 тысячи взорванных заводов и фабрик,

65 тысяч километров железнодорожных путей.

Виселицы и душегубки. Лагеря смерти. Бабий Яр (100 тысяч жертв), Майданек (1,5

миллиона человек), Освенцим (4 миллиона), Бухенвальд (56 тыс.), Дахау (70 тыс.),

Треблинка (около 800 тыс. человек), Равенсбрюк (132 тысяч женщин и несколько сот

детей), Маутхаузен (122 тыс. человек)…

О лагерях смерти на фронте слышали, но представить себе масштабов ужаса, что

творился в них, было нельзя. Эсесовцы устраивали пытки над пленными, проводили

медицинские эксперименты над детьми. Жертвы заживо сжигались в печах, а прах

сожжённых узников развеивался над полями в качестве удобрения. За каждого убитого

эсэсовцы получали вознаграждение. Ужасает количество жертв. Их точное количество

точно не установлено: миллионы замученных и убитых...

Была целая сеть таких лагерей…

Наше население насильственно угонялось на каторжные работы в Германию.

Длинные вереницы эшелонов, гружённых хлебом, говядиной, салом, сахаром, шли в

Германию, а сотни тысяч русских граждан на оккупированной немцами территории

умирали от голода.

Зверства фашистов приводили в ужас!!!

А.Сурков «Человек склонился над водой»

Человек склонился над водой

И увидел вдруг, что он седой.

Человеку было двадцать лет.

Над лесным ручьём он дал обет:

Беспощадно, яростно казнить

Тех убийц, что рвутся на восток.

Кто его посмеет обвинить.

Если будет он в бою жесток?

1941, Западный фронт

Ведущий: До сих пор давние преступления превращаются в реальные уголовные

дела. В Германии сравнительно недавно закончился процесс над Оскаром Гренингом –

бухгалтером из Освенцима, который отбирал деньги у заключённых прямо перед их

отправкой в газовые камеры. А в Дании был разоблачён Гельмут Лиф Расмуссен – садист

из бобруйского концлагеря.

Мы не можем забывать об этих чудовищах. В наши дни ежегодно 11 апреля отмечается

Международный день памяти узников фашистских лагерей.

Мы не можем забыть и о трагической судьбе Хатыни.

(Презентация, рассказ о Хатыни)

Ни на одной самой подробной географической карте вы не найдете сегодня этой

белорусской деревни. Она была уничтожена фашистами весной 1943 года.

Это произошло 22 марта 1943 года. Озверевшие фашисты ворвались в деревню Хатынь

и окружили ее. Жители деревни ничего не знали о том, что утром в 6 км от Хатыни

партизанами была обстреляна автоколонна фашистов и в результате нападения убит

немецкий офицер. Но ни в чем не повинным людям фашисты уже вынесли смертный

приговор. Все население Хатыни от мала до велика — стариков, женщин, детей выгоняли

из домов и гнали в колхозный сарай. Прикладами автоматов поднимали с постели

больных, стариков, не щадили женщин с маленькими и грудными детьми. Сюда привели

семьи Иосифа и Анны Барановских с 9 детьми, Александра и Александры Новицких

с 7 детьми; столько же детей было в семье Казимира и Елены Иотко, самому маленькому

исполнился только один год. В сарай пригнали Веру Яскевич с семинедельным сыном

Толиком. Леночка Яскевич вначале спряталась во дворе, а затем решила надежно

укрыться в лесу. Пули фашистов не смогли догнать бегущую девочку. Тогда один

из фашистов бросился за ней, догнав, расстрелял ее на глазах у обезумевшего от горя

отца. Вместе с жителями Хатыни в сарай пригнали жителя деревни Юрковичи Антона

Кункевича и жительницу деревни Камено Кристину Слонскую, которые оказались в это

время в деревне Хатынь.

Ни один взрослый не смог остаться незамеченным. Только троим детям — Володе

Яскевичу, его сестре Соне Яскевич и Саше Желобковичу — удалось скрыться

от гитлеровцев. Когда все население деревни было в сарае, фашисты заперли двери сарая,

обложили его соломой, облили бензином и подожгли. Деревянный сарай мгновенно

загорелся. В дыму задыхались и плакали дети. Взрослые пытались спасти детей. Под

напором десятков человеческих тел не выдержали и рухнули двери. В горящей одежде,

охваченные ужасом, люди бросились бежать, но тех, кто вырывался из пламени, фашисты

хладнокровно расстреливали из автоматов и пулеметов. Погибли 149 человек, из них

75 детей до 16-тилетнего возраста. Деревня была разграблена и сожжена дотла.

Две девушки из семей Климовичей и Федоровичей — Мария Федорович и Юлия

Климович — чудом смогли выбраться из горящего сарая и доползти до леса. Обгоревших,

чуть живых их подобрали жители деревни Хворостени Каменского сельсовета. Но и эта

деревня вскоре была сожжена фашистами и обе девушки погибли.

Лишь двое детей, из находившихся в сарае, остались живы — семилетний Виктор

Желобкович и двенадцатилетний Антон Барановский. Когда в горящей одежде,

охваченные ужасом люди выбегали из горящего сарая, вместе с другими жителями

деревни выбежала Анна Желобкович. Она крепко держала за руку семилетнего сына

Витю. Смертельно раненая женщина, падая, прикрыла сына собой. Раненый в руку

ребенок пролежал под трупом матери до ухода фашистов из деревни. Антон Барановский

был ранен в ногу разрывной пулей. Гитлеровцы приняли его за мертвого.

Обгоревших, израненных детей подобрали и выходили жители соседних деревень. После

войны дети воспитывались в детском доме г.п. Плещеницы.

Единственный взрослый свидетель хатынской трагедии 56-летний деревенский

кузнец Иосиф Каминский, обгоревший и израненный пришел в сознание поздно ночью,

когда фашистов уже не было в деревне. Ему пришлось пережить еще один тяжкий удар:

среди трупов односельчан он нашел своего израненного сына. Мальчик был смертельно

ранен в живот, получил сильные ожоги. Он скончался на руках у отца.

Этот трагический момент из жизни Иосифа Каминского положен в основу создания

единственной скульптуры мемориального комплекса «Хатынь»— «Непокоренный

человек».

Трагедия Хатыни — один из тысяч фактов, свидетельствующих о целенаправленной

политике геноцида по отношению к населению Белоруссии, которую осуществляли

нацисты на протяжении всего периода оккупации. Сотни подобных трагедий произошли

за три года оккупации (1941-1944гг) на белорусской земле.

А. Дементьев Колокола Хатыни

Андрей

Вновь иней на деревьях стынет

По синеве, по тишине

Звонят колокола Хатыни…

И этот звон болит во мне.

Перед симфонией печали

Молчу и плачу в этот миг.

Как дети в пламени кричали!

И до сих пор не смолк их крик.

Над белой тишиной Хатыни

Колокола — как голоса

Тех,

Что ушли в огне и дыме

За небеса.

"Я — Анна, Анна, Анна!" — издалека…

"О где ты, мама, мама?" — издалека…

Старик с ребёнком через страх

Идёт навстречу.

Босой.

На бронзовых ногах.

Увековечен.

Один с ребёнком на руках.

Но жив старик.

Среди невзгод,

Как потерявшийся прохожий.

Который год, который год

Из дня того уйти не может.

Их согнали в сарай,

Обложили соломой и подожгли.

149 человек, из них 76 детей,

Легло в этой жуткой могиле.

Он слышит: по голосам —

Из автомата.

По детским крикам и слезам —

Из автомата.

По тишине и по огню —

Из автомата…

Старик всё плачет.

Не потому, что старый.

А потому, что никого не осталось.

Село оплакивать родное

Идёт в сожжённое село.

По вьюгам, ливням и по зною

Несёт он память тяжело.

Ему сюда всю жизнь ходить.

И до последних дней

149 душ хранить

В душе своей.

Теперь Хатынь — вся из гранита —

Печально трубы подняла…

Скрипят деревья, как калитка,—

Когда ещё здесь жизнь была.

Вновь иней на деревьях стынет.

По синеве, по тишине

Звонят колокола Хатыни.

И этот звон болит во мне…

1978

Ведущий: Как же должны были реагировать наши бойцы, когда фашисты разрушали

их дома, убивали их матерей, отцов, жён, детей. Да. Беспримерным мужеством и

героизмом, желанием уничтожить врага (фашизм, но не немецкую нацию).

Музыка «В землянке»

Сценка «В землянке»

Солдат 1 (пишет письмо).

Знаю, в сердце у тебя тревога-

Нелегко быть матерью солдата!

Знаю, всё ты смотришь на дорогу.

По которой я ушёл когда-то.

Знаю я, морщинки глубже стали

И чуть-чуть сутулей стали плечи.

Нынче насмерть мы в бою стояли,

Мама, за тебя, за нашу встречу.

Жди меня, и я вернусь,

Только очень жди!

Солдат 2 (читает).

Здравствуй, дорогой Максим!

Здравствуй, мой любимый сын!

Я пишу с передовой,

Завтра утром - снова в бой!

Будем мы фашистов гнать.

Береги, сыночек, мать,

Позабудь печаль и грусть -

Я с победою вернусь!

Обниму вас, наконец.

До свиданья.

Твой отец.

Солдат 3

Дорогие мои родные!

Ночь. Дрожит огонёк свечи.

Вспоминаю уже не впервые,

Как вы спите на тёплой печи.

В нашей маленькой старой избушке,

Что лесами сокрыта от глаз,

Вспоминаю я поле, речушку,

Вновь и вновь вспоминаю о вас.

Мои братья и сёстры родные!

Завтра снова я в бой иду

За Отчизну свою, за Россию,

Что попала в лихую беду.

Соберу своё мужество, силу,

Буду немцев без жалости бить,

Чтобы вам ничего не грозило,

Чтоб могли вы учиться и жить!

Стихотворение Константина Симонова «Жди меня»

Ведущий: Личное письмо-заклинание, обращённое к любимой женщине актрисе

Валентине Серовой. Но в нём отражалось то, что так близко и так понятно каждому

бойцу.

М. Исаковский «В землянке». З/з

Ведущий: Это произведение тоже посвящено любимой женщине Софье Кревс

До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага…

Да. Солдат на войне всегда на волоске от смерти.

…Но назло вьюге поёт гармоника, назло смерти отправляется живой и беззащитный

человеческий голос искать свою заблудившуюся меж смертей любовь…

Суровые фронтовые будни… Минуты затишья прерывались боями не на жизнь, а на

смерть…

Микола Упеник Огонь на меня!

Когда, изранена стократ,

Сама земля горела,

Когда фашисты в Сталинград

Рвались остервенело,

Дошел по рации, звеня,

Скупой приказ комбата:

- Огонь давайте на меня,

Скорей огонь, ребята!

Тот крик души, прорезав тьму,

В ушах стучал неистов.

Но не могли по своему

Стрелять артиллеристы.

А он никак не умолкал,

Покрыв пальбы раскаты,

Свой долг их выполнить он звал:

- Огонь, огонь, солдаты!..

Он то молил их. как друзей,

И старых, и безусых,

То клял их силой сердца всей,

Как подлецов и трусов.

Грозился, мертвый, их кляня,

Обиду помнить свято:

- Огонь давайте на меня,

Скорей огонь, ребята!

Не прерываясь, он гремел.

Хлестал в сердца и лица,

И долг солдатский повелел

Приказу подчиниться.

Над громом пушек вился он,

В дыму - над батареей:

- Огонь!

Пылая, голос реял...

За грозным валом, в свой черед,

Подобна урагану,

Рванулась гвардия вперед

К Мамаеву кургану.

И на вершине лишь, скорбя,

Смогли увидеть люди,

Зачем он вызвал на себя

Огонь своих орудий!..

Закрыл дорогу он врагу,

Став огневою целью.

Все трупы, трупы на снегу -

Зеленые шинели...

И, вверх подняв

Свой мертвый взгляд,

В победу полный веры,

Среди врагов лежал камбат,

Один - в шинели серой.

Ведущий: И каждый понимал, что завтра может наступить его очередь...

Владимир Высоцкий. Только он не вернулся из боя

Почему все не так? Вроде все как всегда:

То же небо опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя.

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас

В наших спорах без сна и покоя.

Мне не стало хватать его только сейчас,

Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,

Он всегда говорил про другое,

Он мне спать не давал, он с восходом вставал,

А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, - не про то разговор.

Вдруг заметил я - нас было двое.

Для меня будто ветром задуло костер,

Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, будто из плена, весна.

По ошибке окликнул его я:

"Друг, оставь покурить". А в ответ - тишина:

Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде,

Наши павшие как часовые.

Отражается небо в лесу, как в воде,

И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,

Нам и время текло - для обоих.

Все теперь одному. Только кажется мне:

Это я не вернулся из боя.

Ведущий: На войне сражались не только мужчины, но и женщины. Они были

медсёстрами, врачами, санитарками, разведчицами, связистками.

Медсестра (девочка в косынке с красным крестом, с сумкой).

Пушки грохочут, пули свистят.

Ранен осколком снаряда солдат.

Шепчет сестричка:

"Давай, поддержу,

Рану твою я перевяжу!"-

Всё позабыла: слабость и страх,

Вынесла с боя его на руках.

Сколько в ней было любви и тепла!

Многих сестричка от смерти спасла.

Ю. Друнина БИНТЫ

Глаза бойца слезами налиты,

Лежит он, напружиненный и белый,

А я должна приросшие бинты

С него сорвать одним движеньем

смелым.

Одним движеньем - так учили нас.

Одним движеньем - только в этом

жалость...

Но встретившись со взглядом страшных

глаз,

Я на движенье это не решалась.

На бинт я щедро перекись лила,

Стараясь отмочить его без боли.

А фельдшерица становилась зла

И повторяла: "Горе мне с тобою!

Так с каждым церемониться - беда.

Да и ему лишь прибавляешь муки".

Но раненые метили всегда

Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,

Когда их можно снять почти без боли.

Я это поняла, поймешь и ты …

Ведущий: Им было трудно. Им было страшно…

Ю. Друнина» Я только раз видала рукопашный…»

Я только раз видала рукопашный…

Раз наяву и тысячи – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне

Роберт Рождественский Баллада о зенитчицах

Как разглядеть за днями

след нечёткий?

Хочу приблизить к сердцу

этот след…

На батарее

были сплошь –

девчонки.

А старшей было

восемнадцать лет.

Лихая чёлка

над прищуром хитрым,

бравурное презрение к войне…

В то утро

танки вышли

прямо к Химкам.

Те самые.

С крестами на броне.

И старшая,

действительно старея,

как от кошмара заслонясь рукой,

скомандовала тонко:

- Батарея-а-а!

(Ой мамочка!..

Ой родная!..)

Огонь! –

И –

залп!

И тут они

заголосили,

девчоночки.

Запричитали всласть.

Как будто бы

вся бабья боль

России

в девчонках этих

вдруг отозвалась.

Кружилось небо –

снежное,

рябое.

Был ветер

обжигающе горяч.

Былинный плач

висел над полем боя,

он был слышней разрывов,

этот плач!

Ему –

протяжному –

земля внимала,

остановясь на смертном рубеже.

- Ой, мамочка!..

- Ой, страшно мне!..

- Ой, мама!.. –

И снова:

- Батарея-а-а! –

И уже

пред ними,

посреди земного шара,

левее безымянного бугра

горели

неправдоподобно жарко

четыре чёрных

танковых костра.

Раскатывалось эхо над полями,

бой медленною кровью истекал…

Зенитчицы кричали

и стреляли,

размазывая слёзы по щекам.

И падали.

И поднимались снова.

Впервые защищая наяву

и честь свою

(в буквальном смысле слова!).

И Родину.

И маму.

И Москву.

Весенние пружинящие ветки.

Торжественность

венчального стола.

Неслышанное:

«Ты моя – навеки!..»

Несказанное:

«Я тебя ждала…»

И губы мужа.

И его ладони.

Смешное бормотание

во сне.

И то, чтоб закричать

в родильном

доме:

«Ой, мамочка!

Ой, мама, страшно мне!!»

И ласточку.

И дождик над Арбатом.

И ощущенье

полной тишины…

…Пришло к ним это после.

В сорок пятом.

Конечно, к тем,

кто сам пришёл

с войны.

Ведущий: Многих солдат спасли от смерти нежные добрые женские руки. Женщины

разделяли с солдатами-мужчинами все тяготы войны. Назначение женщины – растить

детей и хранить тепло домашнего очага, а не воевать, не стрелять, не убивать и не

погибать…

Ю. Друнина «Зинка» (Памяти герою-однополчанке Зинаиде Самсоновой)

Ю. Друнина «Принцесса»

Лицо заострила усталость,

Глаза подчернила война.

Но всем в батальоне казалась

Прекрасной принцессой она.

Пускай у принцессы в косички

Не банты - бинты вплетены

И ножки похожи на спички,

И полы шинельки длинны.

В палатке медпункта у «трона»

Толпились всегда усачи

Принцессу ту сам эскадронный

Взбираться на лошадь учил.

Да, сам легендарный комэска

Почтительно стремя держал!

Со всеми суровый и резкий,

Лишь с нею шутил генерал.

А после поход долгожданный.

Отчаянный рейд по тылам,

И ветер - клубящийся, рваный,

С железным дождем пополам.

Тепло лошадиного крупа,

Пожар в пролетевшем селе.. .

Принцесса, она ж санинструктор,

Как надо, держалась в седле.

Она и не помнила время,

Когда много жизней назад!

Ей кто-то придерживал стремя,

Пытался поймать ее взгляд.

Давно уже все ухажеры

Принцессу считали сестрой,

Шел полк через реки и горы –

Стремительно тающий строй.

Припомнят потом ветераны

Свой рейд по глубоким тылам,

И ветер - клубящийся рванный,

С железным дождем пополам.

Тепло лошадиного крупа,

Пожар в пролетевшем селе.. .

Принцесса, она ж санинструктор,

Вдруг резко качнулась в седле.

Уже не увидела пламя,

Уже не услышала взрыв

Лишь скрипнул комэска зубами,

Коня на скаку осадив.

В глуши безымянного леса

Осталась она на века -

Девчушка, дурнушка, принцесса,

Сестра боевого полка

Ю. Друнина

На носилках, около сарая,

На краю отбитого села,

Санитарка шепчет, умирая:

- Я еще, ребята, не жила...

И бойцы вокруг нее толпятся

И не могут ей в глаза смотреть:

Восемнадцать - это восемнадцать,

Но ко всем неумолима смерть...

Через много лет в глазах любимой,

Что в его глаза устремлены,

Отблеск зарев, колыханье дыма

Вдруг увидит ветеран войны.

Вздрогнет он и отойдет к окошку,

Закурить пытаясь на ходу.

Подожди его, жена, немножко -

В сорок первом он сейчас году.

Там, где возле черного сарая,

На краю отбитого села,

Девочка лепечет, умирая:

- Я еще, ребята, не жила...

М. Луконин .

Госпиталь. Все в белом.

Стены пахнут сыроватым мелом.

Запеленав нас туго в одеяла

И подтрунив над тем, как мы малы,

Нагнувшись, воду по полу гоняла

Сестра… А мы глядели на полы,

И нам в глаза влетала синева,

Звенящая, с размытыми краями.

Вода, полы… Кружилась голова.

Слова кружились:

«Друг, какое нынче?

Суббота? Вот не вижу двадцать дней».

Пол голубой в воде, а воздух дымчат.

— Послушай, друг…

И все о ней, о ней.

Несли обед. Из ложек нас кормили.

Завидует танкист ослепший мне

И говорит про то, как двадцать дней

Не видит. И — о ней, о ней, о ней.

— А вот сестра.

Ты письма продиктуй ей!

— Она не сможет, друг,

тут сложность есть.

— Какая сложность!

Ты о ней не думай…

— Вот ты бы взялся?

— Я?

— Ведь руки есть?!

— Я не могу!

— Ты сможешь!

— Слов не знаю!

— Я дам слова…

— Я не любил…

— Люби!

Я взял перо.

А он сказал: — Родная!

Я записал.

Он: — Думай, что убит.

«Живу!» — я записал.

Он: — «Ждать не надо!».

А я, у правды всей на поводу,

Водил пером: «Дождись, моя награда…».

Он: «Не вернусь…».

А я: «Приду! Приду!».

Шли письма от нее. Он пел и плакал,

Письмо держал у просветленных глаз.

Теперь меня просила вся палата:

— Пиши! — их мог обидеть мой отказ.

— Пиши!

— Но ты же сам сумеешь, левой!

— Пиши!

— Но ты же видишь сам!

— Пиши!

Госпиталь. Все в белом.

Стены пахнут сыроватым мелом.

Где это все? Ни звука, ни души…

….А я? А я молчать уже не вправе.

Порученные мне, горят слова.

— Пиши! — диктуют мне они.

Сквозная

Летит строка.

— Пиши о нас! Труби!

— Я не могу…

— Ты сможешь…

— Слов не знаю…

— Я дам слова! Ты только жизнь люби!

1947

Ведущий: Около 40 миллионов советских людей погибло в этой войне.

Представляете, что это значит? Это значит - 30 убитых на 2 метра земли, 28 тысяч

убитых ежедневно. Это значит - каждый четвёртый житель страны погиб. Имена многих

погибших неизвестны до сих пор. Многие похоронены в братских могилах.

На фотографии в газете...

На фотографии в газете

Нечетко изображены

Бойцы, еще почти что дети,

Герои мировой войны.

Они снимались перед боем –

В обнимку четверо у рва.

И было небо голубое,

Была зеленая трава.

Никто не знает их фамилий,

О них ни песен нет, ни книг.

Здесь чей-то сын и чей-то милый,

И чей-то первый ученик.

Они легли на поле боя,

Жить начинавшие едва,

И было небо голубое,

Была зеленая трава.

Забыть тот горький год

неблизкий

Мы никогда бы не смогли,

По всей России обелиски,

Как души, рвутся из земли.

...Они прикрыли жизнь собою,

Жить начинавшие едва,

Чтоб было небо голубое,

Была зеленая трава.

(Р. Казакова)

В. Высоцкий «На братских могилах» З/з Братские могилы

На братских могилах не ставят

крестов,

И вдовы на них не рыдают.

К ним кто-то приносит букетик

цветов

И Вечный огонь зажигает.

Здесь раньше вставала земля на

дыбы,

А нынче гранитные плиты.

Здесь нет ни одной

персональной судьбы –

Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне видишь

вспыхнувший танк,

Горящие русские хаты,

Горящий Смоленск и горящий

рейхстаг,

Горящее сердце солдата.

У братских могил нет

заплаканных вдов –

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят

крестов,

Но разве от этого легче?

(В. Высоцкий)

Ведущий: По сей день ведётся поиск без вести пропавших солдат, погибших на полях

сражений.

(Руководитель музея школы «Измайловско-шатровские места» о поисковом

движении)

Ю. Друнина Я – связная:

Я порою себя ощущаю связной

Между теми, кто жив

И кто отнят войной.

И хотя пятилетки бегут

Торопясь,

Все тесней эта связь,

Все прочней эта связь.

Я -- связная.

Пусть грохот сражения стих:

Донесеньем из боя

Остался мой стих --

Из котлов окружений,

Пропастей поражений

И с великих плацдармов

Победных сражений.

Я -- связная.

Бреду в партизанском лесу,

От живых

Донесенье погибшим несу:

"Нет, ничто не забыто,

Нет, никто не забыт,

Даже тот,

Кто в безвестной могиле лежит".

И. Кобзон З/з «Баллада о неизвестном солдате» Музыка: А. Морозов Слова: Б.

Горбовский

Э.Асадов Могила неизвестного солдата

Могила Неизвестного солдата!

О, сколько их от Волги до Карпат!

В дыму сражений вырытых когда-то

Саперными лопатами солдат…

Зеленый горький холмик у дороги,

В котором навсегда погребены

Мечты, надежды, думы и тревоги

Безвестного защитника страны…

Ведущий: В годы войны не было равнодушных. Воевали все от мала до велика. На

фронте и в тылу. Зоя Космодемьянская была зверски замучена немцами в деревне

Петрищево. Александр Матросов собственной грудью закрыл амбразуру вражеского

дзота. А юные пионеры-герои? Лёня Голиков, Марат Казей, Валя Котик, Зина Портнова,

Александр Чекалин и многие другие. Вместо того, чтобы играть, любить, они воевали и

умирали от пули врага

«Две строчки» Александр Твардовский (Отрывок).

Лежало как-то неумело

По-детски маленькое тело.

Шинель ко льду мороз прижал,

Далеко шапка отлетела.

Казалось, мальчик не лежал,

А все еще бегом бежал,

Да лед за полу придержал…

Ведущий: Многие из них были удостоены звания Героя Советского Союза…

Война не обошла стороной и наш край. Мужчины, юноши ушли на фронт. В рабочем

посёлке Измайлово фабрика была переведена на выработку шинельного сукна.

Выпускалась продукция, столь необходимая для фронта. Работать приходилось в

неимоверно тяжёлых условиях: не хватало людей, машин, топлива. Все заботы ложатся на

хрупкие женские плечи.

Женщины и подростки заменили на производстве ушедших на фронт мужчин. Люди не

щадили себя. У всех находившихся в тылу было чувство долга перед теми, кто воюет под

смертельным огнем врага. Хотелось помочь защитникам. Все работали под девизом: «

Все для фронта, все для победы!» Всего в годы войны было выпущено 2 миллиона 817

тысяч метров шинельного сукна, из которого пошито более 1 миллион 120 тысяч

шинелей.

На третий день войны в Измайлово на базе земской больницы, отрытой в 1920 году,

был развёрнут военный госпиталь №3281 на 45 мест. Но раненых оказывалось гораздо

больше, поэтому при помощи жителей посёлка госпиталь был переоборудован на 150

мест. Условия работы были трудными, не хватало перевязочного материала,

медикаментов, обслуживающего персонала. Медсёстры работали по 12-14 часов, а иногда

и круглосуточно. Активно помогали учащиеся старших классов: они стирали и гладили

бинты, мыли полы, посуду, организовывали концерты.

Благодаря заботливым рукам медицинских работников 75 % раненых поправляли свое

здоровье, многие снова уходили на фронт.

Умерших от ран солдат хоронили в лесу, недалеко от больницы. На этом месте было

открыто Братское кладбище, шефство над которым организовали учащиеся школы.

Русская женщина – жена, мать. Благословляла мужа, сына, провожая их защищать

родину. Дрожащей рукой брала письмо-конверт – весточку с фронта. До срока поседела,

постарела. Ждала, молилась – не только за своего, родного – за всех, сейчас ставших

своими, дорогими! Женщина - Ярославна! Звала, заклинала: вернуться живыми!

Страшно было смотреть на мать, получившую похоронку… Верить не хотелось…

З/з «Баллада о матери». А. Дементьев. Композитор Е. Мартынов

Ведущий: Сегодня, говоря о Великой Отечественной войне, мы не можем не

вспомнить о блокадном Ленинграде. В течение нескольких лет находился город в кольце

блокады фашистских захватчиков. Люди остались в городе без еды, тепла, электричества

и водопровода. (Презентация)

8 сентября 1941 года Ленинград был взят в блокадное кольцо. Оно было прорвано

через 872 дня, в январе 1943 года. К началу блокады в Ленинграде не было достаточного

количества запасов еды и топлива. Единственным путем сообщения с городом было

Ладожское озеро. Именно через Ладогу пролегла Дорога жизни, по которой в город

доставлялись грузы с продовольствием. По озеру было сложно провезти количество еды,

необходимое для всего населения города. В первую блокадную зиму в городе начался

голод, появились проблемы с отоплением и транспортом. Зимой 1941 года умерли сотни

тысяч ленинградцев.

За время блокады от голода и лишений погибло свыше 630 тысяч ленинградцев.

Служащие, иждивенцы и дети получали в период с 20 ноября по 25 декабря только 125

граммов хлеба в день. Рабочим полагалось 250 граммов хлеба, а личному составу

пожарных команд, военизированной охраны и ремесленных училищ – 300 граммов. В

блокаду хлеб готовили из смеси ржаной и овсяной муки, жмыха и нефильтрованного

солода. Хлеб получался практически черным по цвету и горьким на вкус.

Не шумите вокруг – он дышит.

Он живой ещё, он всё слышит…

Как из недр его вопли: «Хлеба!» -

До седьмого доходят неба…

Но безжалостна эта твердь.

И глядит из всех окон – смерть, - писала А.А. Ахматова.

Мертвые тела, лежащие на улицах города, воспринимались прохожими как обыденное

явление. Большинство погибших в блокаду похоронены на Пискаревском мемориальном

кладбище.

1,5 миллиона человек – почти половина всего населения города были эвакуированы.

Доля оповещения ленинградцев о вражеских атаках на улицах города было

установлено 1500 громкоговорителей. Кроме того, сообщения транслировались через

городскую радиосеть. Сигналом тревоги стал звук метронома: его быстрый ритм означал

начало воздушной атаки, медленный – отбой. Радиовещание в блокадном городе было

круглосуточным. А стук метронома называли живым биением сердца Ленинграда.

Первая зима в осажденном Ленинграде была суровой. Столбик термометра падал до

отметки - 32,1 °C. Средняя температура месяца была – 18,7 °C. В городе даже не

зафиксировали привычных зимних оттепелей. В апреле 1942 года снежный покров в

городе достигал 52 см. Отрицательная температура воздуха стояла в Ленинграде более

полугода, продержавшись до мая включительно. Отопление не поступало в дома, были

отключены канализация и водопровод. Прекратилась работа на заводах и фабриках.

Главным источником тепла в домах стала печка-«буржуйка». В ней сжигали все, что

горело, в том числе книги и мебель.

Даже после снятия блокады немецкие и финские войска в течение полугода осаждали

Ленинград.

Во время блокады Ленинград постоянно подвергался артобстрелам, которых было

особенно много в сентябре и октябре 1941 года. Авиация совершала по несколько налетов

в день - в начале и в конце рабочего дня. Всего за время блокады на Ленинград было

выпущено 150 тысяч снарядов и сброшено больше 107 тысяч зажигательных и фугасных

бомб. Снарядами было разрушено 3 тысячи зданий, а повреждено больше 7 тысяч. Около

тысячи предприятий были выведены из строя. Для защиты от артобстрелов ленинградцы

возводили оборонительные сооружения. Жители города построили больше 4 тысяч дотов

и дзотов, оборудовали в зданиях 22 тысяч огневых точек, возвели на улицах 35

километров баррикад и противотанковых препятствий.

В январе 1943 года в только что освобожденный город прибыло четыре вагона дымчатых

кошек (именно дымчатые кошки считались лучшими крысоловами) для борьбы с

грызунами, уничтожавшими запасы продовольствия). За привезенными кошками сразу же

выстроилась длинная очередь. Город был спасен: крысы исчезли. Уже в современном

Петербурге в знак благодарности животным-избавителям на карнизе домов на Малой

Садовой улице появились памятники коту Елисею и кошке Василисе. Как напоминание о

тех трагических событиях – стихотворение Роберта Рождественского:

Н.И. Борзова

Р. Рождественского На Невском

замерло движение...

На Невском замерло движение...

Не ночью, нет-средь бела дня .

На мостовой, как изваянье,

Фигура женщины видна.

Там, на дороге, как во сне,

Седая женщина стояла-

В её протянутых руках

Горбушка чёрная лежала.

Нет, не горбушка, а кусок,

Обезображенный бездушьем,

Размятый множеством машин

И всё забывшим равнодушьем...

А женщина держала хлеб

И с дрожью в голосе шептала:

-Кусочек этот бы тогда-

И сына б я не потеряла.

-Кусочек этот бы тогда...

Кусочек этот бы тогда...

Кто осквернил? Кто позабыл?

Блокады страшные года...

Кто, бросив на дорогу хлеб,

Забыл, как умирал сосед?

Детей голодные глаза

С застывшим ужасом, в слезах...

А Пискарёвку кто забыл?

Там персональных нет могил...

Там вечный молчаливый стон

Терзает память тех времён.

Им не достался тот кусок.

Лежащий здесь...у ваших ног.

Кусок, не подаривший жизнь...

Кто бросил Хлеб-тот отнял жизнь.

Кто предал Хлеб?

Его вину суду погибших предаю.

Священный ленинградский Хлеб-

Сто двадцать пять священных граммов-

Лежит в музее под стеклом,

Свидетель мужества поправу...

На Невском замерло движенье...

Седая мать, печаль храня,

Кусок израненного Хлеба

В руках натруженных несла.

Суть одного из пунктов плана Барбаросса заключалась в том, чтобы натравить друг на

друга людей нашей многонациональной страны. Но и здесь разработчик плана

просчитался. Не было наций: был единый народ, который ненавидел рабство, любил свою

страну и не собирался отдавать её на поругание завоевателя.

Трагична судьба татарского поэта Мусы Джалиля. (Портрет)

Уйдя на фронт, он писал вдохновляющие бойцов стихи. Будучи тяжело раненным,

лишённым возможности сопротивляться. Он попал в плен. В фашистском концлагере он

создал подпольную антифашистскую организацию, члены которой распространяли

листовки, вели пропаганду среди заключённых, устраивали их побеги. Патриота выдал

предатель. Джалиль был переведён в берлинскую тюрьму Маобит и приговорён к

смертной казни. Но и в каменном мешке смертника, когда дни его были сочтены, поэт

продолжал думать не о себе – о Родине:

Мой друг, ведь наша жизнь – она лишь искра

Всей нашей Родины – страны побед.

Пусть мы погаснем – от бесстрашной смерти

В отчизне нашей ярче вспыхнет свет!

Стихи Джалиля, созданные в неволе – свидетельство высокого гражданского мужества.

Он был казнён незадолго до нашей победы. Но его товарищи по камере уберегли стихи

поэта. Они были изданы под названием «Маобитская тетрадь». Одно из стихотворений -

«Варварство».

Война коснулась и моей семьи. (Выступления учащихся о родственниках,

участниках войны, показ портретов)

З/з Акт о капитуляции Германии

Ведущий: Мы не должны, не имеем права предать забвению то, что было. Всё

прошло, но оставило глубокие раны.

Всё меньше остаётся ветеранов – участников войны.

Песня «Ты же выжил, солдат» (В исполнении И.Дубцовой)

Ведущий: Им не дают покоя воспоминания о тех страшных днях и старые раны. Их

души наполнены болью и тревогой за жизнь своих внуков и правнуков. Это повториться

не должно!

Песня «Хотят ли русские войны» Исполняет учащийся школы

З/з Р.Гамзатов. Мне кажется порою, что солдаты…

В.Цой«Кукушка». Исполняет учащийся школы

(Исполнение под гитару)

Ангелина Самсонова:

А. Дементьев Колокола Хатыни

Андрей

Вновь иней на деревьях стынет

По синеве, по тишине

Звонят колокола Хатыни…

И этот звон болит во мне.

Перед симфонией печали

Молчу и плачу в этот миг.

Как дети в пламени кричали!

И до сих пор не смолк их крик.

Над белой тишиной Хатыни

Колокола — как голоса

Тех,

Что ушли в огне и дыме

За небеса.

"Я — Анна, Анна, Анна!" — издалека…

"О где ты, мама, мама?" — издалека…

Старик с ребёнком через страх

Идёт навстречу.

Босой.

На бронзовых ногах.

Увековечен.

Один с ребёнком на руках.

Но жив старик.

Среди невзгод,

Как потерявшийся прохожий.

Который год, который год

Из дня того уйти не может.

Их согнали в сарай,

Обложили соломой и подожгли.

149 человек, из них 76 детей,

Легло в этой жуткой могиле.

Он слышит: по голосам —

Из автомата.

По детским крикам и слезам —

Из автомата.

По тишине и по огню —

Из автомата…

Старик всё плачет.

Не потому, что старый.

А потому, что никого не осталось.

Село оплакивать родное

Идёт в сожжённое село.

По вьюгам, ливням и по зною

Несёт он память тяжело.

Ему сюда всю жизнь ходить.

И до последних дней

149 душ хранить

В душе своей.

Теперь Хатынь — вся из гранита —

Печально трубы подняла…

Скрипят деревья, как калитка,—

Когда ещё здесь жизнь была.

Вновь иней на деревьях стынет.

По синеве, по тишине

Звонят колокола Хатыни.

И этот звон болит во мне…

1978

Ведущий: Как же должны были реагировать наши бойцы, когда фашисты разрушали

их дома, убивали их матерей, отцов, жён, детей. Да. Беспримерным мужеством и

героизмом, желанием уничтожить врага (фашизм, но не немецкую нацию).

Музыка «В землянке» (минусовка)

Сценка «В землянке»

Солдат 1 (Кирилл Полейко) (пишет письмо).

Знаю, в сердце у тебя тревога-

Нелегко быть матерью солдата!

Знаю, всё ты смотришь на дорогу.

По которой я ушёл когда-то.

Знаю я, морщинки глубже стали

И чуть-чуть сутулей стали плечи.

Нынче насмерть мы в бою стояли,

Мама, за тебя, за нашу встречу.

Жди меня, и я вернусь,

Только очень жди!

Солдат 2 (Вова Клубов) (разворачивает письмо и читает).

Здравствуй, дорогой Максим!

Здравствуй, мой любимый сын!

Я пишу с передовой,

Завтра утром - снова в бой!

Будем мы фашистов гнать.

Береги, сыночек, мать,

Позабудь печаль и грусть -

Я с победою вернусь!

Обниму вас, наконец.

До свиданья.

Твой отец.

Солдат 3 (Никит Еделькин)

Дорогие мои родные!

Ночь. Дрожит огонёк свечи.

Вспоминаю уже не впервые,

Как вы спите на тёплой печи.

В нашей маленькой старой избушке,

Что лесами сокрыта от глаз,

Вспоминаю я поле, речушку,

Вновь и вновь вспоминаю о вас.

Мои братья и сёстры родные!

Завтра снова я в бой иду

За Отчизну свою, за Россию,

Что попала в лихую беду.

Соберу своё мужество, силу,

Буду немцев без жалости бить,

Чтобы вам ничего не грозило,

Чтоб могли вы учиться и жить!

Стихотворение Константина Симонова «Жди меня» -

Кукулин Дмитрий

Ведущий: Личное письмо-заклинание, обращённое к любимой женщине актрисе

Валентине Серовой. Но в нём отражалось то, что так близко и так понятно каждому

бойцу.

М. Исаковский «В землянке», третий куплет З/з

Ведущий: Это произведение тоже посвящено любимой женщине Софье Кревс

До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага…

Да. Солдат на войне всегда на волоске от смерти.

…Но назло вьюге поёт гармоника, назло смерти отправляется живой и беззащитный

человеческий голос искать свою заблудившуюся меж смертей любовь…

Суровые фронтовые будни… Минуты затишья прерывались боями не на жизнь, а на

смерть…

Микола Упеник Огонь на меня!

Новиков Валерий

Когда, изранена стократ,

Сама земля горела,

Когда фашисты в Сталинград

Рвались остервенело,

Дошел по рации, звеня,

Скупой приказ комбата:

- Огонь давайте на меня,

Скорей огонь, ребята!

Тот крик души, прорезав тьму,

В ушах стучал неистов.

Но не могли по своему

Стрелять артиллеристы.

А он никак не умолкал,

Покрыв пальбы раскаты,

Свой долг их выполнить он звал:

- Огонь, огонь, солдаты!..

Он то молил их. как друзей,

И старых, и безусых,

То клял их силой сердца всей,

Как подлецов и трусов.

Грозился, мертвый, их кляня,

Обиду помнить свято:

- Огонь давайте на меня,

Скорей огонь, ребята!

Не прерываясь, он гремел.

Хлестал в сердца и лица,

И долг солдатский повелел

Приказу подчиниться.

Над громом пушек вился он,

В дыму - над батареей:

- Огонь!

Пылая, голос реял...

За грозным валом, в свой черед,

Подобна урагану,

Рванулась гвардия вперед

К Мамаеву кургану.

И на вершине лишь, скорбя,

Смогли увидеть люди,

Зачем он вызвал на себя

Огонь своих орудий!..

Закрыл дорогу он врагу,

Став огневою целью.

Все трупы, трупы на снегу -

Зеленые шинели...

И, вверх подняв

Свой мертвый взгляд,

В победу полный веры,

Среди врагов лежал камбат,

Один - в шинели серой.

Ведущий: И каждый понимал, что завтра может наступить его очередь...

Н.И. Борзова: Владимир Высоцкий. Только он не вернулся из боя

Почему все не так? Вроде все как всегда:

То же небо опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя.

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя.

Мне теперь не понять, кто же прав был из нас

В наших спорах без сна и покоя.

Мне не стало хватать его только сейчас,

Когда он не вернулся из боя.

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,

Он всегда говорил про другое,

Он мне спать не давал, он с восходом вставал,

А вчера не вернулся из боя.

То, что пусто теперь, - не про то разговор.

Вдруг заметил я - нас было двое.

Для меня будто ветром задуло костер,

Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, будто из плена, весна.

По ошибке окликнул его я:

"Друг, оставь покурить". А в ответ - тишина:

Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде,

Наши павшие как часовые.

Отражается небо в лесу, как в воде,

И деревья стоят голубые.

Нам и места в землянке хватало вполне,

Нам и время текло - для обоих.

Все теперь одному. Только кажется мне:

Это я не вернулся из боя.

Ведущий: На войне сражались не только мужчины, но и женщины. Они были

медсёстрами, врачами, санитарками, разведчицами, связистками.

Медсестра (девочка в косынке с красным крестом, с сумкой).

Хисяметдинова Эльмира:

Пушки грохочут, пули свистят.

Ранен осколком снаряда солдат.

Шепчет сестричка:

"Давай, поддержу,

Рану твою я перевяжу!"-

Всё позабыла: слабость и страх,

Вынесла с боя его на руках.

Сколько в ней было любви и тепла!

Многих сестричка от смерти спасла.

Ю. Друнина БИНТЫ

Артамонова Ольга:

Глаза бойца слезами налиты,

Лежит он, напружиненный и белый,

А я должна приросшие бинты

С него сорвать одним движеньем

смелым.

Одним движеньем - так учили нас.

Одним движеньем - только в этом

жалость...

Но встретившись со взглядом страшных

глаз,

Я на движенье это не решалась.

На бинт я щедро перекись лила,

Стараясь отмочить его без боли.

А фельдшерица становилась зла

И повторяла: "Горе мне с тобою!

Так с каждым церемониться - беда.

Да и ему лишь прибавляешь муки".

Но раненые метили всегда

Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,

Когда их можно снять почти без боли.

Я это поняла, поймешь и ты …

(Как жалко, что науке доброты

Нельзя по книжкам научиться в школе!)

Ведущий: Им было трудно. Им было страшно…

Ю. Друнина» Я только раз видала рукопашный…»

Я только раз видала рукопашный…

Раз наяву и тысячи – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне

Полубесова Полина и Силантьева Анастасия:

Роберт Рождественский Баллада о зенитчицах

Как разглядеть за днями

след нечёткий?

Хочу приблизить к сердцу

этот след…

На батарее

были сплошь –

девчонки.

А старшей было

восемнадцать лет.

Лихая чёлка

над прищуром хитрым,

бравурное презрение к войне…

В то утро

танки вышли

прямо к Химкам.

Те самые.

С крестами на броне.

И старшая,

действительно старея,

как от кошмара заслонясь рукой,

скомандовала тонко:

- Батарея-а-а!

(Ой мамочка!..

Ой родная!..)

Огонь! –

И –

залп!

И тут они

заголосили,

девчоночки.

Запричитали всласть.

Как будто бы

вся бабья боль

России

в девчонках этих

вдруг отозвалась.

Кружилось небо –

снежное,

рябое.

Был ветер

обжигающе горяч.

Былинный плач

висел над полем боя,

он был слышней разрывов,

этот плач!

Ему –

протяжному –

земля внимала,

остановясь на смертном рубеже.

- Ой, мамочка!..

- Ой, страшно мне!..

- Ой, мама!.. –

И снова:

- Батарея-а-а! –

И уже

пред ними,

посреди земного шара,

левее безымянного бугра

горели

неправдоподобно жарко

четыре чёрных

танковых костра.

Раскатывалось эхо над полями,

бой медленною кровью истекал…

Зенитчицы кричали

и стреляли,

размазывая слёзы по щекам.

И падали.

И поднимались снова.

Впервые защищая наяву

и честь свою

(в буквальном смысле слова!).

И Родину.

И маму.

И Москву.

Весенние пружинящие ветки.

Торжественность

венчального стола.

Неслышанное:

«Ты моя – навеки!..»

Несказанное:

«Я тебя ждала…»

И губы мужа.

И его ладони.

Смешное бормотание

во сне.

И то, чтоб закричать

в родильном

доме:

«Ой, мамочка!

Ой, мама, страшно мне!!»

И ласточку.

И дождик над Арбатом.

И ощущенье

полной тишины…

…Пришло к ним это после.

В сорок пятом.

Конечно, к тем,

кто сам пришёл

с войны.

Ведущий: Многих солдат спасли от смерти нежные добрые женские руки. Женщины

разделяли с солдатами-мужчинами все тяготы войны. Назначение женщины – растить

детей и хранить тепло домашнего очага, а не воевать, не стрелять, не убивать и не

погибать…

Ю. Друнина «Зинка» (Памяти герою-однополчанке Зинаиде Самсоновой)

Ю. Друнина «Принцесса»

Кулыгова Валерия:

Лицо заострила усталость,

Глаза подчернила война.

Но всем в батальоне казалась

Прекрасной принцессой она.

Пускай у принцессы в косички

Не банты - бинты вплетены

И ножки похожи на спички,

И полы шинельки длинны.

В палатке медпункта у «трона»

Толпились всегда усачи

Принцессу ту сам эскадронный

Взбираться на лошадь учил.

Да, сам легендарный комэска

Почтительно стремя держал!

Со всеми суровый и резкий,

Лишь с нею шутил генерал.

А после поход долгожданный.

Отчаянный рейд по тылам,

И ветер - клубящийся, рваный,

С железным дождем пополам.

Тепло лошадиного крупа,

Пожар в пролетевшем селе.. .

Принцесса, она ж санинструктор,

Как надо, держалась в седле.

Она и не помнила время,

Когда много жизней назад!

Ей кто-то придерживал стремя,

Пытался поймать ее взгляд.

Давно уже все ухажеры

Принцессу считали сестрой,

Шел полк через реки и горы –

Стремительно тающий строй.

Припомнят потом ветераны

Свой рейд по глубоким тылам,

И ветер - клубящийся рванный,

С железным дождем пополам.

Тепло лошадиного крупа,

Пожар в пролетевшем селе.. .

Принцесса, она ж санинструктор,

Вдруг резко качнулась в седле.

Уже не увидела пламя,

Уже не услышала взрыв

Лишь скрипнул комэска зубами,

Коня на скаку осадив.

В глуши безымянного леса

Осталась она на века -

Девчушка, дурнушка, принцесса,

Сестра боевого полка

Ю. Друнина

Краснова Анастасия:

На носилках, около сарая,

На краю отбитого села,

Санитарка шепчет, умирая:

- Я еще, ребята, не жила...

И бойцы вокруг нее толпятся

И не могут ей в глаза смотреть:

Восемнадцать - это восемнадцать,

Но ко всем неумолима смерть...

Через много лет в глазах любимой,

Что в его глаза устремлены,

Отблеск зарев, колыханье дыма

Вдруг увидит ветеран войны.

Вздрогнет он и отойдет к окошку,

Закурить пытаясь на ходу.

Подожди его, жена, немножко -

В сорок первом он сейчас году.

Там, где возле черного сарая,

На краю отбитого села,

Девочка лепечет, умирая:

- Я еще, ребята, не жила...

М. Луконин .

Госпиталь. Все в белом.

Стены пахнут сыроватым мелом.

Запеленав нас туго в одеяла

И подтрунив над тем, как мы малы,

Нагнувшись, воду по полу гоняла

Сестра… А мы глядели на полы,

И нам в глаза влетала синева,

Звенящая, с размытыми краями.

Вода, полы… Кружилась голова.

Слова кружились:

«Друг, какое нынче?

Суббота? Вот не вижу двадцать дней».

Пол голубой в воде, а воздух дымчат.

— Послушай, друг…

И все о ней, о ней.

Несли обед. Из ложек нас кормили.

Завидует танкист ослепший мне

И говорит про то, как двадцать дней

Не видит. И — о ней, о ней, о ней.

— А вот сестра.

Ты письма продиктуй ей!

— Она не сможет, друг,

тут сложность есть.

— Какая сложность!

Ты о ней не думай…

— Вот ты бы взялся?

— Я?

— Ведь руки есть?!

— Я не могу!

— Ты сможешь!

— Слов не знаю!

— Я дам слова…

— Я не любил…

— Люби!

Я взял перо.

А он сказал: — Родная!

Я записал.

Он: — Думай, что убит.

«Живу!» — я записал.

Он: — «Ждать не надо!».

А я, у правды всей на поводу,

Водил пером: «Дождись, моя награда…».

Он: «Не вернусь…».

А я: «Приду! Приду!».

Шли письма от нее. Он пел и плакал,

Письмо держал у просветленных глаз.

Теперь меня просила вся палата:

— Пиши! — их мог обидеть мой отказ.

— Пиши!

— Но ты же сам сумеешь, левой!

— Пиши!

— Но ты же видишь сам!

— Пиши!

Госпиталь. Все в белом.

Стены пахнут сыроватым мелом.

Где это все? Ни звука, ни души…

….А я? А я молчать уже не вправе.

Порученные мне, горят слова.

— Пиши! — диктуют мне они.

Сквозная

Летит строка.

— Пиши о нас! Труби!

— Я не могу…

— Ты сможешь…

— Слов не знаю…

— Я дам слова! Ты только жизнь люби!

1947

Ведущий: Около 40 миллионов советских людей погибло в этой войне.

Представляете, что это значит? Это значит - 30 убитых на 2 метра земли, 28 тысяч

убитых ежедневно. Это значит - каждый четвёртый житель страны погиб. Имена многих

погибших неизвестны до сих пор. Многие похоронены в братских могилах.

На фотографии в газете...

Илюхина Т.Б.:

На фотографии в газете

Нечетко изображены

Бойцы, еще почти что дети,

Герои мировой войны.

Они снимались перед боем –

В обнимку четверо у рва.

И было небо голубое,

Была зеленая трава.

Никто не знает их фамилий,

О них ни песен нет, ни книг.

Здесь чей-то сын и чей-то милый,

И чей-то первый ученик.

Они легли на поле боя,

Жить начинавшие едва,

И было небо голубое,

Была зеленая трава.

Забыть тот горький год

неблизкий

Мы никогда бы не смогли,

По всей России обелиски,

Как души, рвутся из земли.

...Они прикрыли жизнь собою,

Жить начинавшие едва,

Чтоб было небо голубое,

Была зеленая трава.

(Р. Казакова)

В. Высоцкий «На братских могилах» З/з Братские могилы

На братских могилах не ставят

крестов,

И вдовы на них не рыдают.

К ним кто-то приносит букетик

цветов

И Вечный огонь зажигает.

Здесь раньше вставала земля на

дыбы,

А нынче гранитные плиты.

Здесь нет ни одной

персональной судьбы –

Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне видишь

вспыхнувший танк,

Горящие русские хаты,

Горящий Смоленск и горящий

рейхстаг,

Горящее сердце солдата.

У братских могил нет

заплаканных вдов –

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят

крестов,

Но разве от этого легче?

(В. Высоцкий)

Ведущий: По сей день ведётся поиск без вести пропавших солдат, погибших на полях

сражений.

Рассказ о поисковом движении, в котором участвуют обучающиеся школы.

Я – связная:

Дёмкина Елена

Ю. Друнина

Я порою себя ощущаю связной

Между теми, кто жив

И кто отнят войной.

И хотя пятилетки бегут

Торопясь,

Все тесней эта связь,

Все прочней эта связь.

Я -- связная.

Пусть грохот сражения стих:

Донесеньем из боя

Остался мой стих --

Из котлов окружений,

Пропастей поражений

И с великих плацдармов

Победных сражений.

Я -- связная.

Бреду в партизанском лесу,

От живых

Донесенье погибшим несу:

"Нет, ничто не забыто,

Нет, никто не забыт,

Даже тот,

Кто в безвестной могиле лежит".

И. Кобзон З/з «Баллада о неизвестном солдате»

Э.Асадов Могила неизвестного солдата

Могила Неизвестного солдата!

О, сколько их от Волги до Карпат!

В дыму сражений вырытых когда-то

Саперными лопатами солдат…

Зеленый горький холмик у дороги,

В котором навсегда погребены

Мечты, надежды, думы и тревоги

Безвестного защитника страны…

Ведущий: В годы войны не было равнодушных. Воевали все от мала до велика. На

фронте и в тылу. Зоя Космодемьянская была зверски замучена немцами в деревне

Петрищево. Александр Матросов собственной грудью закрыл амбразуру вражеского

дзота. А юные пионеры-герои? Лёня Голиков, Марат Казей, Валя Котик, Зина Портнова,

Александр Чекалин и многие другие. Вместо того, чтобы играть, любить, они воевали и

умирали от пули врага

Две строчки» Александр Твардовский

Нечаева Анна

Лежало как-то неумело

По-детски маленькое тело.

Шинель ко льду мороз прижал,

Далеко шапка отлетела.

Казалось, мальчик не лежал,

А все еще бегом бежал

Да лед за полу придержал…

Ведущий: Многие из них были удостоены звания Героя Советского Союза…

Война не обошла стороной и наш край. Мужчины ушли на фронт. В рабочем посёлке

Измайлово фабрика была переведена на выработку шинельного сукна. Выпускалась

продукция, столь необходимая для фронта. Работать приходилось в неимоверно тяжёлых

условиях: не хватало людей, машин, топлива. Все заботы ложатся на хрупкие женские

плечи.

Женщины и подростки заменили на производстве ушедших на фронт мужчин. Люди не

щадили себя. У всех находившихся в тылу было чувство долга перед теми, кто воюет под

смертельным огнем врага. Хотелось помочь защитникам. Все работали под девизом:

« Все для фронта, все для победы!» Всего в годы войны было выпущено 2 миллиона 817

тысяч метров шинельного сукна, из которого пошито более 1 миллион 120 тысяч

шинелей

На третий день войны в Измайлово на базе земской больницы, отрытой в 1920 году,

был развёрнут военный госпиталь №3281 на 45 мест. Но раненых оказывалось гораздо

больше, поэтому при помощи жителей посёлка госпиталь был переоборудован на 150

мест. Условия работы были трудными, не хватало перевязочного материала,

медикаментов, обслуживающего персонала. Медсёстры работали по 12-14 часов, а иногда

и круглосуточно. Активно помогали учащиеся старших классов: они стирали и гладили

бинты, мыли полы, посуду, организовывали концерты.

Благодаря заботливым рукам медицинских работников 75 % раненых поправляли свое

здоровье, многие снова уходили на фронт.

Умерших от ран солдат хоронили в лесу, недалеко от больницы. На этом месте было

открыто Братское кладбище шефство над которым организовали учащиеся школы.

Русская женщина – жена, мать. Благословляла мужа, сына, провожая их защищать

родину. Дрожащей рукой брала письмо-конверт – весточку с фронта. До срока поседела,

постарела. Ждала, молилась – не только за своего, родного – за всех, сейчас ставших

своими, дорогими! Женщина- Ярославна! Звала, заклинала: вернуться живыми!

Страшно было смотреть на мать, получившую похоронку…Верить не хотелось…

З/з «Баллада о матери». А. Дементьев. Композитор Е. Мартынов

Ведущий: Сегодня, говоря о Великой Отечественной войне, мы не можем не

вспомнить о блокадном Ленинграде. В течение нескольких лет находился город в кольце

блокады фашистских захватчиков. Люди остались в городе без еды, тепла, электричества

и водопровода. (Презентация)

8 сентября 1941 года Ленинград был взят в блокадное кольцо. Оно было прорвано 18

января 1943 года. К началу блокады в Ленинграде не было достаточного количества

запасов еды и топлива. Единственным путем сообщения с городом было Ладожское озеро.

Именно через Ладогу пролегла Дорога жизни – магистраль, по которой в блокадный

Ленинград доставлялись грузы с продовольствием. По озеру было сложно провезти

количество еды, необходимое для всего населения города. В первую блокадную зиму в

городе начался голод, появились проблемы с отоплением и транспортом. Зимой 1941 года

умерли сотни тысяч ленинградцев. 27 января 1944 года, через 872 дня после начала

блокады, Ленинград был полностью освобожден от фашистов.

За время блокады от голода и лишений погибло свыше 630 тысяч ленинградцев.

Только 3% ленинградцев погибли от фашистских артобстрелов, остальные 97% погибли

от голода. Главной проблемой осажденного Ленинграда был голод.

Служащие, иждивенцы и дети получали в период с 20 ноября по 25 декабря только 125

граммов хлеба в день. Рабочим полагалось 250 граммов хлеба, а личному составу

пожарных команд, военизированной охраны и ремесленных училищ – 300 граммов. В

блокаду хлеб готовили из смеси ржаной и овсяной муки, жмыха и нефильтрованного

солода. Хлеб получался практически черным по цвету и горьким на вкус.

Не шумите вокруг – он дышит.

Он живой ещё, он всё слышит…

Как из недр его вопли: «Хлеба!» -

До седьмого доходят неба…

Но безжалостна эта твердь.

И глядит из всех окон – смерть, - писала А.А. Ахматова.

Мертвые тела, лежащие на улицах города, воспринимались прохожими как обыденное

явление. Большинство погибших в блокаду похоронены на Пискаревском мемориальном

кладбище.

1,5 миллиона человек – почти половина всего населения города были эвакуированы.

Доля оповещения ленинградцев о вражеских атаках на улицах города было

установлено 1500 громкоговорителей. Кроме того, сообщения транслировались через

городскую радиосеть. Сигналом тревоги стал звук метронома: его быстрый ритм означал

начало воздушной атаки, медленный – отбой. Радиовещание в блокадном Ленинграде

было круглосуточным. В городе действовало распоряжение, запрещающее отключать

радиоприемники в домах. Дикторы радио рассказывали о ситуации в городе. Когда

прекратилось вещание радиопередач, стук метронома все рано продолжал

транслироваться в эфире. Его стук называли живым биением сердца Ленинграда.