Ученики на Учителя.com


Сценарий "Любовь поэтов Серебряного века к знаменитым и загадочным женщинам" 10-11 класс

«Любовь поэтов Серебряного века
к знаменитым и загадочным женщинам»
(сценарий литературно-музыкального вечера)
Джулан Людмила Владимировна
учитель русского языка и литературы
МБОУ СОШ №6 г. Выборга
Цели:
• расширение кругозора учащихся в области литературы;
• развитие эстетического вкуса учащихся;
• закрепление общего представления о поэзии Серебряного века как о самой яркой
странице русской поэзии по самобытности и творческой свободе;
• пробуждение интереса к поэтическому слову поэтов Серебряного века
• формирование любови и уважения к литературе Серебряного века через
индивидуальность поэтов;
• научить выразительному чтению.
Задачи:
• воспроизвести атмосферу литературного вечера по самовыражению участников и
зрителей;
• научить доносить поэтическое слово через выразительное прочтение прозы и
стихотворений и другие средства самовыражения;
• научить видеть различие поэтической манеры разных поэтов.
Действующие лица:
Пьеро
Арлекин
Коломбина
Автор
Ведущие
Оформление:
Обыкновенная комната с тремя стенами, окном и дверью. У освещенного стола с
сосредоточенным видом сидит Автор. Несколько поодаль — ширма. Сбоку экран, на
котором через мультимедийный проектор (по мере упоминания поэтов и их
возлюбленных) проецируются фотографии героев и краткие сведения о них:
Ход вечера
(Звучит музыка Евгения Дога из кинофильма "Мой ласковый и нежный зверь").
1 Ведущий:
Любовь: именно она имеет огромную, почти магическую власть над людьми,
заставляет пережить целую бурю эмоций: и страдание, и радость, и сомнение, и надежду,
и ревность. Ведь недаром говорят, что влюбленный подобен безумцу.
В Библии сказано, что любовь дарована человеку от Бога. Что же это за дар, над
тайной которого бьется не одно поколение поэтов, писателей, музыкантов, людей,
способных не только испытывать это чувство, но и выражать его в слове и музыке?
2 Ведущий:
Любовь, любовь - загадочное слово,
Кто мог бы до конца понять?
Всегда во всем старо ты или ново,
Томленье духа ты иль благодать?
Невозвратимая себя утрата
Или обогащенье без конца?
Горячий день, какому нет заката,
Или ночь, опустошившая сердца?
А может быть, ты лишь напоминанье
О том, что всех нас неизбежно ждет:
С природою, с беспамятством слиянье
И вечный мировой круговорот?
1 Ведущий: Любовь и поэзия: Они достойны друг друга. Поэзия, освещенная любовью, и
любовь, вознесенная поэзией к вершинам человеческого духа. Любовь поэтов
Cеребряного века - одного из сложнейших и интереснейших периодов духовного развития
России, эпохи "русского ренессанса", эпохи обострения эстетической чувствительности,
эпохи беспокойства и исканий, возбуждения, напряженности, трагичности времени. Ещё
не все страницы открыты. И сегодня мы поговорим о любви поэтов Серебряного века к
знаменитым и загадочным женщинам.
(Появляется Пьеро.)
Пьеро:
Неверная! Где ты?
Сквозь улицы сонные
Протянулась длинная
цепь фонарей,
И, пара за парой,
идут влюбленные,
Согретые светом любви своей.
Где же ты?
Отчего за последней парою
Не вступить и нам
в назначенный круг?
Я пойду бренчать печальной
гитарою
Под окно, где ты пляшешь
в хоре подруг!
Нарумяню лицо мое, лунное,
бледное,
Нарисую брови и усы приклею.
Слышишь ты, Коломбина,
как сердце бедное
Тянет, тянет грустную
песню свою?
А.Блок. «Балаганчик». 1905
Автор: «Милостивые государи и государыни! Я глубоко извиняюсь перед вами, но я снимаю с
себя всякую ответственность! Надо мной издеваются! Я писал реальнейшую пьесу, сущность
которой считаю долгом изложить перед вами в немногих словах: дело идет о взаимной любви
двух юных душ! Им преграждает путь третье лицо, но преграды, наконец, падают, и любящие
навеки соединяются законным браком. Я никогда не рядил моих героев в шутовское платье!
Они без моего ведома разыгрывают какую-то старую легенду! Я не признаю никаких легенд,
никаких мифов и прочих пошлостей! Тем более — аллегорической игры словами». Но... Время
такое... Серебряный век. Расцвет символизма.
Это была эпоха, когда из жизни делали литературу и литература творила жизнь. Не зря
Николай Николаевич Евреинов написал тогда свой драматический «парадокс» - пьеску «Такая
женщина». Девицы из разных драматических школ в ней пели:
Я не такая, я иная.
Я вся из блесток и минут.
Во мне живут истомы рая,
Интимность, нега и уют.
Пьеро:
Это - Коломбина! Это - моя невеста!
(Из-за ширмы появляется Арлекин. На нем серебристыми голосами поют бубенцы.
Арлекин приближается к Коломбине.)
Арлекин:
Жду тебя на распутьях, подруга,
В серых сумерках зимнего дня!
Над тобою поет моя вьюга,
Для тебя бубенцами звеня!
(Арлекин кладет руку на плечо Пьеро. Пьеро падает навзничь и лежит без движения.
Арлекин уводит Коломбину за руку..)
Автор: В январе 1904 года Блок с молодой женой приезжает в Москву.
Много лет был влюблен А.А.Блок в Любовь Дмитриевну Менделееву.
В архиве Блока хранится один удивительный документ. 7 ноября 1902 года, когда должно было
состояться его решительное объяснение с будущей невестой и затем женой, на случай, если его
любовь будет отвергнута, Блок приготовил следующую записку:
«Мой адрес: петербургская сторона, Казармы, Л(ейб) - Гв(ардии) Гренадерского полка,
кв(артира) полковника Кублицкого №13. Город Петербург
7 ноября 1902 года
В моей смерти прошу никого не винить. Причины ее вполне «отвлеченны» и ничего общего с
«человеческими» отношениями не имеют. Верую во Единую Святую Соборную и Апостольскую
Церковь. Чаю Воскресения мертвых. И Жизни Будущего Века. Аминь. Поэт Александр Блок».
(Литературное наследие, т.27/28).
Эта записка любопытна как романтическая и мистическая схоластика, свойственная
юношеским умозрительным теориям Блока.
По приезде в Москву Блок устанавливает личное знакомство и Андреем Белым и
«соловьевдем» Сергеем Соловьевым, племянником философа.
Они, что называется, прибрали Блока к своим рукам — познакомили с московскими
символистами, свозили на поклон к почитаемому ими епископу Антонию, служили панихиды
на могиле Владимира Сергеевича Соловьева - и делали все это с большим шумом и суетой,
которые Блоку были ненавистны.
Назойливое философствованье В.С.Соловьева об Афродите небесной площадной, о
«драконе похоти» раздражало Блока, заставляло его «темнеть каменеть», мешало установлению
«душевной гармонии» с женой. Любовь Дмитриевна «пожинала» свои первые светские успехи.
«Молчаливая скромность, простота и изящество Любови Дмитриевны всех очаровали.
Бальмонт сразу написал ей восторженное стихотворение... ее тициановская древнерусская
красота еще выигрывала от умения изящно одеваться.. .Бель дарил ей розы, я — лилии...» (Из
воспоминаний С.Соловьева). Но вскоре рвение молодых поклонников, превышающее обычную
галантность, вскружило Любови Дмитриевне голову, и она молчаливо согласилась на
навязанную ей роль «гиерофантиды душевной мистерии» (как называл ее Белый). Чем больше
А.Блок рассуждал о возлюбленной как о «воплощении божественного начала, тем охотнее
вовлекалась она в мистическую игру, не вникая в суть темных «теорий», о которых
разглагольствовали он и его друзья. С.Соловьев учредил секту «блоковцев» и культ
Прекрасной Дамы - Л.Д.Блок. Внешне пародийно-шутовской, культ этот был довольно
забавным фарсом, если бы сами «блоковцы» не придавали ему серьезного значения. Сейчас
нелегко понять, где кончалась для них пародия и начиналась «высокая» мистика. Сохранился
фотоснимок, на котором А.Белый и С.Соловьев сидят за столиком, где лежит Библия и видны
портреты В.Соловьева и Л.Блок. «Блоковцы» не давали покоя Любови Дмитриевне, придавая
мистический смысл ее жестам, движениям, прическе. Стоило ей надеть яркую ленту, иногда
просто взмахнуть рукой, как «блоковцы» переглядывались со значительным видом и делали
свои выводы. На это нельзя было сердиться. Но это как-то утомляло, атмосфера становилась
тяжеловатая.
Жизнь, реальная, требовательная, живая жизнь - ворвалась в выдуманный мир
фантазий и химер и жестоко отомстила за пренебрежение к ней. Все оказалось проще простого:
Андрей Белый бурно влюбился в Любовь Дмитриевну и тем самым окончательно запутал
отношения.
Целых три года тянулась окончательная неразбериха. В ней были повинны все: и Блок,
и его супруга, и Андрей Белый. Последний особенно... Всегда отличавшийся крайней душевной
неуравновешенностью, он вел себя в течение этих трех лет истерически и заряжал своей
истерией окружающих.
Объяснение в любви А.Белого и Любови Дмитриевны состоялось 26 февраля 1906 года.
В своих воспоминаниях «И быль и небылицы о Блоке и себе» Л.Д.Блок пишет: «Мы
возвращались с дневного концерта оркестра графа Шереметева, с «Парсифаля», где были всей
семьей и с Борей. (Андрей Белый - псевдоним Бориса Бугаева.) Саша ехал на санях с матерью,
я - с Борей. Давно я знала любовь его, давно кокетливо ее принимала и поддерживала, не
разбираясь в своих чувствах, легко укладывая свою заинтересованность им в рамки «братских»
(модное было у Белого слово) отношений. Но тут на какую-то фразу я повернулась к нему
лицом - и остолбенела. Наши близко встретившиеся взгляды... но ведь это то же, то же!
«Отрава сладкая...» И с этих пор пошел кавардак. Я была взбудоражена не менее Бори. Не
успевали мы остаться одни, как никакой уже преграды не стояло между нами, и мы
беспомощно и жадно не могли оторваться от долгих неутолящих поцелуев».
В дневниковой записи от 11 марта 1906 года Е.П.Иванов (близкий друг Блока) сохранил
слова Л.Блок, характеризующие ее состояние в это время: «Я Борю люблю и Сашу люблю, что
мне делать? Если уйти с Борисом Николаевичем, что станет Саша делать? Это путь его. Борису
Николаевичу я нужнее. Он без меня погибнуть может. С Борисом Николаевичем мы одно и то
же думаем: наши души - это две половинки, которые могут быть сложены. А с Сашей вот уже
сколько времени идти вместе не могу. Это не значит, что я Сашу не люблю, очень люблю, и
именно теперь за последнее время, как это ни странно, но я люблю и Борю, чувствуя, что
оставляю его».
Ясней был Андрей Белый в мемуарных записях: «Л.Д. мне объясняет, что Ал(ександр)
Алекс(андрович) ей не муж, они не живут как муж и жена; она его любит братски, а меня -
подлинно; всеми этими объяснениями она внушает мне мысль, что я должен ее развести с
Ал(ександром) Алекс(андровичем) и на ней жениться; я предлагаю ей это; она - колеблется,
предлагая, в свою очередь, мне нечто вроде menage-a-trois, что мне не симпатично; мы имеем
разговор с Ал. Ал. и ею, где ставим вопрос, как нам быть; Ал. Ал. — молчит, уклоняясь от
решительного ответа, как бы давая нам с Л.Д. свободу. Она просит меня временно уехать в
Москву и оставить ее одну, - дать ей разобраться в себе, при этом она заранее говорит, что
любит меня больше, чем Ал. Ал., и чтобы я боролся с ней же за то, чтобы она выбрала путь
наш с нею. Я даю ей нечто вроде клятвы, что отныне я считаю нас соединенными в Духе и что
не позволю ей остаться с Ал(ександром) Алекс(андровичем)».
Белый уехал в Москву. Предполагалось, что он и Л.Д.Блок вскоре уедут вместе в
Италию.
Пьеро:
Ах, сетями ее он опутал
И, смеясь, звенел бубенцом!
Но, когда он ее закутал, -
Ах, подруга свалилась ничком!
(...)
И, под пляску морозных игол,
Вкруг подруги картонной моей -
Он звенел и высоко прыгал,
Я за ним плясал вкруг саней!
И мы пели на улице сонной:
«Ах, какая стряслась беда!»
А вверху — над подпругой
картонной -
Высоко зеленела звезда. (...)
Он шептал мне: «Брат мой,
мы вместе,
Неразлучны на много дней
Погрустим с тобой о невесте, О
картонной невесте твоей!»
А.А.Блок. «Балаганчик».
(Пьеро грустно удаляется.)
Автор: 13 марта 1906 года Л.Д.Блок писала Белому в Москву: «Несомненно, что я люблю и
тебя, истинно, вечно; но я люблю и Сашу, сегодня я влюблена в него, я его на тебя не
променяю. Я должна принять трагедию любви к вам обоим. Верую, Бог знает, как твердо, что
найду выход, буду с тобой, но и останусь с ним. О, еще будет мука, будет трагедия без конца,
но будет хорошо! Буду с тобой! Какое счастье! Останусь с ним! И это счастье!»
14 марта: «.. .Саша теперь бесконечно нежен и ласков со мной; мне с ним хорошо,
хорошо. Тебя я не забываю, с тобой тоже будет хорошо, знаю, знаю! Милый, люблю тебя!»
16 марта: «Куда твои глаза манят, куда идти, заглянув в самую глубину их, - еще не
понимаю. Не знаю еще, ошиблась ли я, подумав, что манят они на путь жизни и любви. Помню
ясно еще живую к тебе любовь. Хотя теперь люблю тебя как светлого брата с зелеными
глазами...»
17 марта: «Боря, я поняла все. Истинной любовью я люблю Сашу. Вы мне - брат. Вы
меня любите, верю, что почуете мою правду и примите ее, примите за меня мучения. Боря,
понимаете вы, что я не могу изменить первой любви своей?»
Таким образом, Коломбина сделала свой выбор.
(Из-за ширмы появляются Пьеро и Коломбина.)
Пьеро: Я ухожу. Или вы правы, и я - несчастный сумасшедший. Или вы сошли с ума - и я
одинокий, непонятый вздыхатель. Носи меня, вьюга, по улицам! О, вечный ужас! Вечный
мрак!
Коломбина (идет к выходу вслед за Пьеро): Я не оставлю тебя.
(Взявшись за руки, уходят.)
Автор: «Серьезный, особенно неподвижный Блок - и весь извивающийся, всегда танцующий
Боря. Скупые, тяжелые, глухие слова Блока - и бесконечно льющиеся, водопадные речи Бори,
с жестами, с лицом вечно меняющимся - почти до гримас: он то улыбается, то презабавно и
премило хмурит брови и скашивает глаза. Блок долго молчит, если его спросишь; потом скажет
«да». Или «нет». Боря на все ответит непременно: «Да-да-да...» и тотчас унесется в
пространство на крыльях тысячи слов. Блок весь твердый, точно деревянный или каменный, -
Боря весь мягкий, сладкий, ласковый. У Блока и волосы темные, пышные, лежат, однако,
тяжело. У Бори - они легче пуха, и желтенькие, точно у едва вылупившегося цыпленка.
Это внешность. А вот чуть-чуть поглубже.. Блок... был необыкновенно, исключительно
правдив.
Он (Белый) говорил слишком много, слишком остро, оригинально, глубоко, затейно,
подчас прямо блестяще... Это не мешало ему самому быть, в противоположность правдивому
Блоку, исключительно неправдивым. И что всего удивительнее — он оставался при этом
искренним. Но опять чувствовалась иная материя, разная природа. Блок по существу был верен.
«Ты, Петр, камень...» А уж если не верен — так срывается с грохотом в такие тартарары, что и
костей не соберешь.
Боря Бугаев - весь легкий, легкий, как пух собственных волос в юности, - он, танцуя,
перелетит, кажется, всякие «тарары». Ему точно предназначено их перелетать, над ними
танцевать - туда, сюда.. .направо, налево.. .вверх, вниз...
Что же связывало эти два, столь различные, существа? Какая была между ними
схожесть?
Прежде всего они, Блок и Бугаев, люди одного поколения (может быть, полупоколения),
оба неисцелимо «невзрослые». В зрелом человеке, если он человек не безнадежно плоский,
остается, конечно, что-то от ребенка. Но Блок и Бугаев — это совсем не то. Они оба не имели
зрелости, и чем больше времени проходило, тем яснее было, что они ее не достигнут. Не
разрушали впечатления «невзрослости» ни серьезность Блока, ни громадная эрудиция
Бугаева...
Стороны чисто детские у них были у обоих, но разные: из Блока смотрел ребенок
задумчивый, упрямый, испуганный, очутившийся один в незнакомом месте; в Боре сидел
баловень, фантаст, капризник, беззаконник, то наивный, то наивничающий.
Блок мало знал свою детскость; Боря знал отлично и подчеркивал ее, играл ею».
(З.Гиппиус).
Арлекин:
По улицам сонным и снежным
Я таскал глупца за собой!
Мир открылся очам мятежным,
Снежный ветер пел надо мной!
О, как хотелось юной грудью
Широко вздохнуть и выйти в мир!
Совершить в пустом безлюдье
Мой веселый весенний пир!
Здесь никто понять не смеет,
Что весна плывет в вышине!
Здесь никто любить не умеет,
Здесь живут в печальном сне!
Здравствуй, мир!
Ты вновь со мною!
Твоя душа близка мне давно!
Иду дышать твоей весною
В твое золотое окно!
А.А.Блок. « Балаганчик»
Автор: Тяжело переживал Борис Бугаев разрыв с Л.Д.Блок. Свой сборник «Урна» он
заканчивал печальными строчками: «Уныло поднимаю взоры, // Уныло призываю смерть».
Цена этих строчек - ряд перенесенных страданий, разрыв с друзьями, тяжелые
отношения с Любовью Дмитриевной. И вдруг...
«Март, 1909.
В первые дни по приезде в Москву... я встретился с Асей Тургеневой, приехавшей к
тетке из Брюсселя, где она училась у мастера гравюры Данса; вид - девочки, обвисающей
пепельными кудрями; было же ей 18 лет; глаза умели заглядывать в душу; морщинка врезала
ей спрятанный в волосах большой мужской лоб; делалось тогда неповадно; и вдруг улыбнется,
бывало, дымнув папироской; улыбка - ребенка.
Она стала явно со мною дружить; этой девушке стал неожиданно для себя я выкладывать
многое; с нею делалось легко, точно в сказке. (...)
Она мне предстала живою весною; когда оставались мы с нею вдвоем, то охватывало
впечатление, будто встретились после долгой разлуки; и будто мы в юном детстве дружили» (Д.
Белый. «Между двух революций»).
Арлекин:
В зеленые, сладкие чащи
Несутся зеленые воды.
И песня знакомого гнома
Несется вечерним приветом:
«Вернулись ко мне мои дети
Под розовый куст розмарина».
А.Белый. «В зеленые сладкие чащи...»
Автор: М.И.Цветаева: «Асю Тургеневу я увидела в Мусагете», куда привел меня Макс
(Волошин). Пряменькая, с от природы занесенной головкой в обрамлении гравюрных
ламартиновских «anglaises» (локонов), с вечнодымящей из точеных пальцев папироской, в
вечном сизом облаке своего и мусагетского дыма, из которого только еще точней и точеней
выступала ее прямизна... Кудри, и шейка, и руки - вся она была с английской гравюры, и сама
была гравер, и уже сделала обложку для книги стихов Эллиса «Stigmata», с каким-то храмом. С
английской гравюры брюссельской школы гравер, а главное, Ася Тургенева — тургеневская
Ася, любовь того Сергея Соловьева с глазами Владимира, «Жемчужная головка» его сказок,
невеста Андрея Белого и Катя его «Серебряного голубя»... Не говорила она в «Мусагете»
никогда, разве что «да», впрочем, как раз не «да», а «нет», и это «нет» звучало так же веско,
как первая капля дождя перед грозой. Только глядела и дымила, а потом внезапно вставала и
исчезала, развевая за собой пепел локонов и дымок папиросы».
Андрей Белый: «Мне запомнился наш разговор - на дереве, свисающем над голубым,
чистым прудом, испрысканным солнцем; запомнились и отражения: вниз головой; из зеленого
облачка листьев, в мгновенных отвеинах ветра, - я видел то локоны Аси, то два ее глаза,
расширенных, внятно внимающих мне; и запомнился розовый шелк ее кофточки; вдруг ветви
прихлынут к лицу: ничего; под ногами - двоился, троился отточенный ствол, расщеплялся
легкой рябью...
Вспоминается и другая картина: ночь и луна; средь бушующих черных кружев листвы чья-то
тень, мне не ясная: Ася; схватившись руками за сук, она свесила голову; черное кружево, нас
овеивая, закипая серебряной искрою лунного отблеска... кресло: под самым окном; в таком же
кресле - Ася; с добрым уютом она забралась с ногами в него; потряхивает волосами, и мрачная
морщина чернит ее лоб; она вцепляется в меня, стараясь карандашом передать линию лба; и
это - не удается ей; бросив работу, она закуривает; и какая-то особенно милая, добрая улыбка,
как лучик, сгоняет морщины; начинается часовой разговор: вдвоем; забыты: и линия лба, и
гравюра; вся суть в разговоре; гравюра давно уже стала предлогом для этих привычных
посидов; из двух-трех сеансов вполне алогически вырос прекрасный солнечный месяц
необрываемой беседы вдвоем».
М.И.Цветаева: «Каким чудом осуществилось наше сближение? Кто настоял? Думаю -
никто, а нечто: простой голый факт, та срочная деловая необходимость, служащая нам
несравненно больше чужой доброй воли и нашего собственного страстного желания, когда
нужно - горы сводящая! В данном случае предполагающееся издание «Мусагетом» моей
второй книги и поручение Асе для нее обложки...
Помню, что первая пришла я — к ней. В какие-то переулочные снега. Кажется, - на
Арбат. Из каких-то неосвещенных глубин на слабый ламповый исподлобный свет Ася в
барсовой шкуре на плечах, в дыму anglaises и папиросы, кланяющаяся — исподлобья, руку
жмущая по-мужски.
Прелесть ее была именно в этой смеси мужских, юношеских повадок. Я бы даже сказала
— мужской деловитости с крайней лиричностью, девичеством, девчоночеством черт и
очертаний. Когда огромная женщина жмет руку по-мужски — одно, но такою рукою! С гравюры!
От такой руки — такое пожатье!
- Какая киса чудная!
- Барс.
- Барс, это с кистями на ушах?
Рысь.
(Не поговоришь!) Оттянув к себе барсью полу, гляжу, счастливая, что нашла себе
безмолвное увлекательное занятие. И вдруг со всей безудержностью настоящего откровения:
- Да вы сама, Ася, барс! Это вы с себя шкуру сняли: надели...
Ни слова не помню про обложку. (Так кончились все мои деловые свидания!) Зато все
помню про барса, этого вон барсенка: бесенка с собственной шкурой на плечах, зябкого,
знобкого... Ни слова и про Андрея Белого. (Слово «жених» тогда ощущалось неприличным, а
«муж» (слово и вещь) просто невозможным.)
(Появляются Коломбина в красном плаще и Арлекин.)
Арлекин:
Я клялся в страстной любви -
другой!
Ты мне сверкнула огненным
взглядом,
Ты завела в переулок глухой,
Ты отравила смертельным ядом!
Коломбина:
Не я манила, - плащ мой летел
Вихрем за мной -
мой огненный друг!
Ты сам вступить захотел
В мой очарованный круг!
Арлекин:
Смотри, колдунья! Я маску сниму!
И ты узнаешь, что я безлик!
Ты смела мне черты, завела
во тьму,
Где кивал, кивал мне -
черный двойник!
Коломбина:
Я - вольная дева!
Путь мой - к победам!
Иди за мной, куда я веду!
О, ты пойдешь за огненным
следом
И будешь со мною в бреду!
Арлекин:
Иду, покорен участи строгой,
О, вейся плащ, огневой
проводник!
Но трое пойдут зловещей
дорогой:
Ты - и я - и мой двойник!
А.А.Блок. «Балаганчик».
(Исчезают.)
Автор: М.И.Цветаева: «Асю я больше никогда не видела. Есть встречи, есть чувства, когда
дается сразу все и продолжения не нужно. Продолжать, ведь это проверять...
Уже шестнадцати лет я поняла, что внушать стихи больше, чем писать стихи, больше
«дар божий», большая богоизбранность, что, не будь в мире «Ась», - не было бы в мире поэм».
(Из-за ширмы появляются все три куклы: Коломбина, Арлекин, Пьеро. Ширма украшена
горящими факелами.)
Куклы (хором): |
В сумрак - за каплей капля
смолы
Падает с легким треском!
Лица, скрытые облаком мглы,
Озаряются тусклым блеском!
Капля за каплей,
искра за искрой!
Чистый, смолистый дождь!
Где ты, сверкающий, быстрый,
Пламенный вождь!
А.А.Блок. «Благанчик»
(Факелы постепенно затухают. В полной темноте куклы уходят.)
Автор: «В ночь на 23 февраля 1928 года в Париже, в нищенском отделе нищенского квартала,
открыв газ, покончила с собой писательница Нина Ивановна Петровская. Писательницей
называли ее по этому поводу в газетных заметках. Но такое прозвание как-то не вполне к ней
подходит. По правде сказать, ею написанное было незначительно и по количеству и по
качеству. То небольшое дарование, которое у нее было, она не умела, а главное - вовсе не
хотела «истратить» на литературу. Однако в жизни литературной Москвы 1903-1909 гг. она
сыграла видную роль. Ее личность повлияла на такие обстоятельства и события, которые с ее
именем как будто вовсе и не связаны...
Нина Петровская не была хороша собой. Но в 1903 году она была молода, - это много.
Была «довольно умна», как сказал Блок, была «чувствительна», как сказали бы о ней, живи она
столетием раньше. Главное же — очень умела «попадать в тон». Она тотчас стала объектом
поклонения.
Первым влюбился в нее поэт, влюблявшийся просто во всех без изъятья. Он
предложил ей любовь стремительную и испепеляющую. Отказаться было никак невозможно:
тут действовало и польщенное самолюбие (поэт становился знаменитостью), и страх оказаться
провинциалкой, и главное - пора было начать «переживать». Она уверила себя, что тоже
влюблена. Первый роман сверкнул и погас, оставив в ее душе неприятный осадок - нечто вроде
похмелья. Нина решила «очистить душу»... Она отреклась от «греха», облачилась в черное
платье, каялась... но это было больше «переживанием покаяния», чем покаянием подлинным»
(В. Ф.Ходасевич.)
(Из-за ширмы появляются Коломбина и Арлекин. Оба в черном. На шее черная нить
деревянных четок и большой черный крест. Маски — цвета одежд. Они — в церкви и
смотрят вверх, в купола.)
Коломбина:
Милый, ты шепчешь -
«склонись...»
Я, лицом опрокинута,
в купол смотрю.
Арлекин:
Я смотрю в непомерную высь —
Там, где купол вечернюю
принял зарю.
Коломбина:
Как вверху позолота ветха.
Как мерцают вверху образа.
Арлекин:
Наша сонная повесть тиха.
Ты безгрешно закрыла глаза.
А.А.Блок. «Балаганчик»
Автор: «В 1904 году Андрей Белый был еще очень молод, золотокудр, голубоглаз и в
высшей степени обаятелен...
Им восхищались. В его присутствии все словно мгновенно менялось, смещалось или
озарялось его светом. И он в самом деле был светел. Кажется, все, даже те, кто немножко ему
завидовал, были в него влюблены... Общее восхищение, разумеется, передалось и Нине
Петровской. Вскоре оно перешло во влюбленность, потом в любовь.
О, если бы в те времена могли любить просто, во имя того, кого любишь, или во имя
себя! Но надо было любить во имя какой-нибудь отвлеченности. Нина обязана была любить
Андрея Белого во имя его мистического призвания, в которое верить себя заставляли и она, и
он сам. И он должен был являться перед нею не иначе, как в блеске своего сияния -
не...поддельного, но... символического. Малую правду, свою человеческую, просто
человеческую любовь они рядили в одежды правды неизмеримо большей. На черном платье
Нины Петровской являлась нить деревянных четок и большой черный крест. Такой крест
носил Андрей Белый...
О, если бы он просто разлюбил, просто изменил! Но он не разлюбил, а он «бежал от
соблазна». Он бежал от Нины, чтобы ее «слишком земная» любовь не пятнала чистых риз. Он
бежал от нее, чтобы еще ослепительнее сиять перед другой, у которой имя и отчество так
складывались, что было символически очевидно: она предвестница Жены, облеченной в
Солнце. И к Нине ходили его друзья, шепелявые, колченогие мистики, - укорять, обличать,
оскорблять: «Сударыня, вы нам чуть не осквернили пророка! Вы отбиваете рыцарей у Жены!
Вы играете очень темную роль! Вас инспирирует Зверь, выходящий из бездны».
Так играли словами, коверкая смыслы, коверкая жизни. Впоследствии исковеркали
жизнь и самой Жене, облеченной в Солнце, и мужу ее, одному из драгоценнейших русских
поэтов.
Тем временем Нина оказалась брошенной, да еще и оскорбленной» (В. Ф.Ходасевич).
И тут появился Валерий Брюсов.
Он был «представителем» демонизма. Ему полагалось перед Женой, облеченной в
Солнце, «томиться и скрежетать». Следовательно, Нина, ее соперница, превращалась в нечто
значительное, облекалась демоническим ореолом. Он предложил ей союз — против Белого.
Союз тотчас был закреплен взаимной любовью. Опять же все это очень понятно и жизненно:
так часто бывает. Понятно, что Брюсов ее по-своему любил, понятно, что и она невольно
искала в нем утешения. Утоления затронутой гордости, а в союзе с ним - способа «отомстить»
Белому.
Брюсов в ту пору занимался оккультизмом, спиритизмом, черной магией, - не
веруя, вероятно, во все это по существу, но веруя в самые занятия как в жест,
выражающий определенные душевные движения.
(Появляются Арлекин и Пьеро.)
Арлекин (обращаясь к Пьеро):
Упорный маг, постигший числа
И звезд магический узор,
Ты вот: над взором тьма нависла...
Тяжелый, обожженный взор.
Ты шел путем не примиренья -
Люциферическим путем.
Рассейся, бледное виденье,
В круговороте бредовом!
Автор: Вряд ли верила Нина, что ее магические опыты под руководством Брюсова в самом
деле вернут ей любовь Белого. Но она переживала это как подлинный союз с дьяволом. Она
хотела верить в свое ведовство. Она была истеричкой, и это, быть может, особенно привлекало
Брюсова: из новейших научных источников (он всегда уважал науку) он знал, что в «великий
век ведовства» ведьмами почитались и сами себя почитали истерички. Если ведьмы XVI
столетия «в свете науки казались истеричками, то в XX веке Брюсову стоило попытаться
превратить истеричку в ведьму.
Роман Брюсова с Ниной носил тяжелый характер. Кто тому виной, сложно судить.
Скорее всего, виной была эпоха, когда часто хотели превратить жизнь в роман, а Брюсов еще
хотел из этого извлекать материалы для своего творчества.
(Появляются Коломбина и Пьеро в черных одеждах. Пьеро с книгой в руках.)
Пьеро (протягивая книгу Коломбине):
Не кому-либо из знаменитых
людей,
прославленных в искусствах
и науках,
но тебе,
женщина светлая, безумная,
несчастная,
которая возлюбила много
и от любви погибла,
правдивое это повествование,
как покорный служитель
и верный любовник,
в знак вечной памяти
посвящает
автор.
(Коломбина томно вздыхает и, приняв книгу, падает. Освещение ширмы гаснет.)
Автор: В романе «Огненный ангел» (1907) с известной условностью Брюсов изобразил всю
историю в лицах: огненным ангелом был К.Д.Бальмонт, под именем графа Генриха Брюсов
представил Андрея Белого, под именем Ренаты - Нину Петровскую, а под именем Рупрехта -
самого себя. «Огненный ангел» - роман, в «которой рассказывается о дьяволе, не раз
являвшемся в образе светлого духа одной девушке и соблазнявшем ее на разные греховные
поступки, о богопротивных занятиях магией, астрологией, гоетейей и некроманией, о суде над
одной девушкой под председательством его преподобия архиепископа Трирского».
В романе Брюсов разрубил все узлы отношений между действующими лицами. Он
придумал роману развязку и подписал «конец» под историей Ренаты раньше, чем легшая в
основу романа жизненная коллизия разрешилась в действительности. Со смертью Ренаты не
умерла Нина Петровская, для которой, напротив, роман безнадежно затягивался. То, что для
Нины еще было жизнью, для Брюсова стало использованным сюжетом. Ему тягостно было
переживать все одни и те же главы. Все больше он стал отдаляться от Нины. Стал заводить
новые любовные романы, менее трагические.
(Появляется Коломбина. Ширма освещена не полностью.
В сумраке мелькают расплывчатые тени.)
Коломбины:
...Кто-то темный стоит у колонны
И мигает лукавым зрачком!
Я боюсь тебя, влюбленный!
Дай закрыться твоим плащом!
(Тут тени надвигаются на Коломбину, и она исчезает.)
Автор: Для Нины это было новым ударом. В сущности, к тому времени (а шел уже примерно
1906 год) ее страдания от любви к Белому притупились, утихли. Она сжилась с ролью Ренаты.
Теперь перед ней встала грозная опасность — утратить и Брюсова. Она несколько раз пыталась
прибегнуть к испытанному средству многих женщин: она пробовала удержать Брюсова,
возбуждая его ревность. В ней самой эти мимолетные романы (с «прохожими», как она
выражалась) вызывали отвращение и отчаяние. «Прохожих» она презирала и оскорбляла.
Однако все было напрасно. Брюсов охладевал. Иногда он пытался воспользоваться ее изменами,
чтобы порвать с ней вовсе. Чувства Нины были постоянны: она то любила Брюсова, то
ненавидела его. Предавалась отчаянию. По двое суток, без пищи и сна, пролеживала она на
диване, накрыв голову черным платком, и плакала... Свидания с Брюсовым протекали в
обстановке не более легкой. Иногда находили на нее приступы ярости. Она ломала мебель,
била предметы, бросая их, «подобно ядрам из баллисты», как сказано в «Огненном ангеле» при
описании подобной сцены. Она тщетно прибегала к картам, потом к вину. Наконец, уже весной
1908 года, она испробовала морфий. Осенью 1909 года она тяжело заболела от морфия, чуть не
умерла. Когда несколько оправилась, решено было, что она уедет за границу: «в ссылку», по ее
слову. Она уезжала навсегда. Знала, что Брюсова больше никогда не увидит...
Война застала ее в Риме, где прожила она до осени 1922 года в ужасающей нищете, то
в порывах отчаяния, то в припадках смирения, которое сменялось отчаянием еще более бурным.
Она побиралась, просила милостыню, шила белье для солдат, писала сценарии для одной
кинематографической актрисы, опять голодала. Пила. Порой доходила до очень глубоких
степеней падения. Перешла в католичество. «Мое новое и тайное имя, записанное где-то в
нестираемых свитках, SAN Piero — Рената» (В. Ф.Ходасевич).
(Из-за ширмы появляются Коломбина и Пьеро. «Он весь в строгих линиях, большой и
задумчивый, в картонном шлеме, чертит перед ней на полу круг огромным деревянным
мечом».)
Пьеро: Вы понимаете пьесу, в которой мы играем не последнюю роль?
Коломбина: Роль.
Пьеро: Вы знаете, что маски сделали нашу сегодняшнюю встречу чудесной?
Коломбина: Чудесной.
Пьеро: Так вы верите мне? О, сегодня вы прекрасней, чем всегда.
Коломбина: Всегда.
Пьеро: Вы знаете все, что было и что будет. Вы поняли значение начертанного здесь
круга.
Коломбина: Круга.
Пьеро: О, как пленительны ваши речи! Разгадчица души моей! Как много ваши слова говорят
моему сердцу!
Коломбина:Сердцу.
Пьеро:О, Вечное Счастье! Вечное Счастье!
Коломбина: Счастье.
Пьеро: Близок день. На исходе - эта зловещая ночь.
Коломбина: Ночь.
Пьеро: Да.
(Коломбина уходит. Входит Арлекин.)
Арлекин: Приближается дева из дальней страны.
Пьеро: О, как мрамор - черты!
Арлекин: О, в очах пустота!
Пьеро: О, какой чистоты и какой белизны!
Арлекин: Подойдет - и мгновенно замрут голоса. Надолго ли?
Пьеро: Да.
Арлекин: Вся бела, как снег. Кто ж она?
Пьеро и Арлекин: Коломбина! Приди!
(Куклы выжидающе замирают. Время идет, а Коломбина так и не появилась.)
Пьеро:
Ах, как светла - та, что ушла
(Звенящий товарищ ее увел).
Упала (из картона была),
А я над ней смеяться пришел.
Она лежала ничком и бела.
Ах, наша пляска была весела!
А встать она уж никак не могла.
Она картонной невестой была.
И вот стою я, бледнея лицом,
Но вам надо мной смеяться
грешно.
Что делать! Она упала ничком...
Мне очень грустно.
А вам смешно?
Список использованных печатных источников
1. Воспоминания о Серебряном веке. – М., 1993
2. Воспоминания об Андрее Белом. – М., 1995.
3. Нестандартные уроки русской литературы 10-11 классы. Издание второе. Ростов-на-
Дону. «Феникс», 2004.
4. Серебряный век: Мемуары. – М., 1990.
5. Шадрина С.Б. Литературная гостиная. Разработки внеклассных мероприятий для
старшеклассников. – Волгоград: Учитель, 2007
6. Школа классики. Серебряный век. Поэзия. - М.:АСТ, 2001.
7. Школьные КВНы и конкурсы. Ростов-на-Дону. «Феникс», 2003.
Ссылки на страницы материалов в Интернете
1. Статья: Знаменитые женщины . Любовь Дмитриевна Менделеева-Блок -
http://www.greatwomen.com.ua/2008/05/07/lyubov-dmitrievna-mendeleeva-blok/
2. Статья: Ульяна Ткаченко. Странная любовь Александра Блока. Источник: Газета
Вести 08.08.2011 - http://lenoblast.bezformata.ru/listnews/strannaya-lyubov-aleksandra-
bloka/1030298/
3. Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 44 28/10/2015: Почему
любовь втроём? Как Блок и Белый чуть не сошлись на дуэли. -
http://www.aif.ru/culture/person/pochemu_lyubov_vtroyom_kak_blok_i_belyy_chut_ne_
soshlis_na_dueli
Ссылки на использованные изображения
1. Портрет А.А.Блока - http://t-smertina.narod.ru/litphoto/blok/blok_12_1903.jpg
2. Портрет Л.Д.Менделеевой -
http://static1.repo.aif.ru/1/43/494275/636135e55e077b3a38302fdd53091c2d.jpg
3. Портрет А.Белого -
http://static1.repo.aif.ru/1/ed/494282/ef289175e938a59a01a4a2f061f9f73f.jpg
4. Портрет С.М.Соловьёва - http://www.azlib.ru/s/solowxew_s_m/.photo2.jpg
5. Портрет В.С.Соловьёва - http://www.azlib.ru/s/solowxew_s_m/.photo2.jpg
6. Портреты А.Белого, Л.Д.Менделеевой, А.А.Блока -
http://images.aif.ru/007/223/04dcee99cd3e3233410bbea8a1f23355.jpg
7. Портрет А.А.Тургеневой – http://bdn-
steiner.ru/modules/Books/images/Turgeneff_A.jpg
8. Портрет Н.И.Петровской – http://bookz.ru/authors/nosik-boris/prekrasn_797/_067.jpg
9. Портрет В.Я.Брюсова - http://www.salonn.ru/images/upload/vb_1380881526.jpg
Скачать материал

Литература - еще материалы к урокам: